Александр Геннадьевич Карнишин - Мечты

ответить вас, — продолжал транслировать Кса. — Мы изучили всю вашу историю. Мы видели ваши фильмы. В прошлом столетии ваша цивилизация вышла в космос. Вы даже высадились на ближайшем спутнике вашей планеты. Вы изучали уже не только свою планетную систему, но и звезды. Теперь, внимание, вопрос: почему вы остановились?

Василий Аркадьевич задумался. Отвечать надо было, как есть. А — как есть? Этот вопрос он «не прорабатывал». Более того, не слишком им интересовался. Хотя, кое-что слышал, потому что регулярно смотрел телевизор.

— Понимаете, — начал он со вздохом. — История учит нас, что только репрессивные тоталитарные режимы способны аккумулировать гигантские средства, созданные народом, для использования их в межпланетных и межзвездных полетах.

Он остановился, восхищаясь собственным красноречием. Покивал сам себе. Продолжил:

— Вы представляете себе, какова стоимость запуска самого простого спутника? А какова стоимость подготовки экипажа космического корабля? А стоимость запуска корабля с экипажем, предположим, к Марсу? Нет, вы не можете себе этого представить. А это триллионы и триллионы рублей. Если просто разделить эти деньги между населением страны…, - он стал подсчитывать в уме, сбился, еще раз пересчитал, остался недоволен итогом, продолжил. — Или вот даже просто построить больницу. Или институт. Ведь они стоят гораздо меньше одной такой вот ракеты. Просто поднять зарплату работникам бюджетной сферы. Увеличить финансирование детских домов. Обновить производственные фонды. Создать новую систему образования. Помочь молодым писателям. Запустить программу жилищного строительства… Знаете, сколько еще всего можно делать тут, на Земле, никуда и ни для чего не улетая с нее? Да простая вещь! Мы же собственную планету не до конца изучили — так что там делать в космосе? Отправить в черную пустоту людей — зачем? Что они могут нам принести оттуда, какую конкретную пользу простому человеку? Нет, вы просто не понимаете, что все эти полеты в космос — это чистой воды тоталитаризм. Ну, или коммунизм, что одно и то же, в сущности.

Он остановился, вдохнул глубоко, чтобы продолжить, потом вдруг выдохнул и сказал уже обычным голосом:

— Наверное, так.

— Так, выходит, вы не мечтаете о полете на Марс или к звездам? — уточнил Кса. — Вы лично? А о чем тогда вы мечтаете?

Как под гипнозом Василий Аркадьевич отвечал четко и честно:

— Об отпуске мечтаю. И о премии. А еще мечтаю ремонт в квартире сделать. Давно мечтаю. А самое главное — пенсия. До нее еще немного доработать, и тогда можно будет совсем не работать.

— А что же вы будете делать на этой своей «пенсии»?

— Смотреть телевизор. Читать книги. Мечтать о Марсе и звездах.

…

Пробуждение было тяжелым, как почти всегда зимой. Темнота на улице сбивала ритм, предлагала поспать еще и еще. Спину ломило. Воздуха не хватало. Василий Аркадьевич, кряхтя и жалея себя, выбрался из-под одеяла, приоткрыл форточку и пошлепал в ванную. Чуть не упал, врезавшись в журнальный столик, зачем-то выдвинутый на середину комнаты. Больно ушиб колено. Выругался громко. Почувствовал облегчение. Выругался еще раз. На часах было пять минут седьмого. Наступал очередной рабочий понедельник. До пенсии оставалось чуть меньше пяти лет.

На ходу он вспомнил странный сон. Еще раз выругался. И сказал громко:

— О море я мечтаю. Ясно? О море. В Турцию. В Египет. Даже в Крым. Куда угодно. В отпуск. Вот — мечта.

Да, подумал он. Это — честно. На море. А потом — на пенсию.

--">