психологии религии, Университет Уппсалы

От автора

Официально я начала работать над этой книгой в 2016 году, а неофициально (и об этом вы скоро прочтете) я пишу ее всю жизнь. Я много читала о том, из чего складывается горько-сладкое мировосприятие, обсуждала это при личном общении и в переписке с сотнями людей. Мысли некоторых моих собеседников я цитирую в книге. Множество других высказываний повлияли на мои взгляды. Я очень хотела бы назвать их всех поименно, но тогда книгу невозможно будет читать. Так что некоторые имена я отметила только в примечаниях и благодарностях, при этом кого-то наверняка не упомянула просто по ошибке. Я всем им очень благодарна.

Для простоты изложения в некоторых местах я привожу цитаты без кавычек, но непременно так, чтобы опущенные или добавленные слова не меняли исходного смысла. Если вам нужны эти цитаты в оригинальном виде, вся информация есть в примечаниях.

И последнее: я изменила имена и обстоятельства жизни некоторых из тех людей, кого упоминаю в книге. Я не проверяла достоверность историй, которые рассказывали мне мои собеседники, и включила в текст только те, которые представляются мне правдивыми.

Прелюдия

Виолончелист из Сараева

Однажды мне снилось, что я встретилась с подругой, поэтессой по имени Мариана, в Сараеве — городе любви. Я проснулась в замешательстве: почему это Сараево стало символом любви? Разве не там разразилась одна из самых кровавых гражданских войн конца ХХ века?

А потом я вспомнила.

Ведран Смайлович.

Виолончелист из Сараева1.

28 мая 1992 года. Сараево в осаде. Сотни лет в этих местах спокойно соседствовали боснийцы, хорваты и сербы. В городе было множество кондитерских и уличных торговцев, оттоманских мечетей и православных церквей, а в парковых прудах неторопливо плавали лебеди. Здесь встретились три религии, три народа, и до недавнего времени никого особо не волновало, кто во что верит.

Вообще-то все всё знали, но не придавали значения, предпочитая видеть друг в друге соседей, с которыми можно выпить кофе или вместе съесть на обед кебаб, с которыми сидят в одной университетской аудитории, создают семьи и рожают детей.

А теперь идет гражданская война. Люди, занявшие окрестные холмы, отрезали город от электричества и водоснабжения. Построенный к Олимпиаде 1984 года стадион сожжен, а его арены стали стихийным кладбищем. Жилые дома испещрены следами от обстрелов, светофоры не работают, на улицах тихо. Единственный громкий звук теперь — это автоматные очереди.

Пока на пороге разбомбленной пекарни не начинает звучать адажио Альбинони в соль миноре[1]^, 2.

Вы знаете эту мелодию? Если нет, я прошу вас остановиться и послушать. Она немедленно запоминается, она невероятно прекрасна и бесконечно печальна. Ведран Смайлович, ведущий виолончелист оркестра оперного театра Сараева, играет ее в честь 22 человек, погибших накануне от взрыва мины, когда они стояли в очереди за хлебом. Смайлович оказался рядом, когда случился взрыв, и даже помог некоторым раненым. Теперь он вернулся на то страшное место в белой рубашке и черном фраке, как будто собирается выйти на сцену. Он сидит на белом пластиковом стуле посреди груды обломков и держит перед собой виолончель. Тоскливые ноты знаменитого адажио возносятся в небо.

Вокруг стрельба, грохот артобстрелов, автоматные очереди — а Смайлович всё играет. Он выходил играть 22 дня подряд — по одному дню в честь каждого из убитых в той очереди. Почему-то пули его ни разу не задели.

Город находится в долине и окружен горами, с которых снайперам так удобно стрелять по жителям, вышедшим за хлебом. Некоторые ждут часами, чтобы просто перейти улицу, а потом, подгадав момент, бросаются бежать изо всех сил. И тут же на открытом месте спокойно сидит человек в концертном фраке.

«Вы спрашиваете, не сошел ли я с ума, если играю на виолончели там, где идут бои, — говорит он. — А их почему не спросите, не сошли ли они с ума, если обстреливают Сараево?»

О поступке музыканта быстро узнает весь город. Вскоре

--">