Алексей Рогалев - Меняя личности

долго это продолжается? – спросил я.

- Думаю, с рождения моей дочери Сары. Выпив немного пива, он в хорошем настроении, но, перебрав, он затихает и тогда с ним лучше не шутить.

Она думает? Почему она не знает точно?

Незадолго до следующего сеанса Карен позвонила и отменила встречу. Две недели спустя я получил следующее письмо.

11/12/1989

Уважаемый доктор Байер,

Сейчас час и тридцать минут ночи, я не могу заснуть. Не знаю, сколько я еще протяну. Я хочу умереть. Я ненавижу себя и свою жизнь. Я все время плачу. Я лишь жду подходящий момент. Не знаю, как и когда, но, думаю, что скоро. Я живой труп. Мне хочется заснуть навсегда. Пожалуйста, помогите мне, пока еще не поздно.

Ваша пациентка

Карен Оверхилл.

P.S. Вам не наплевать на то, что происходит со мной? Мне уже все равно.

Читая письмо, больше всего меня беспокоило то, что Карен уже махнула на себя рукой. Я был прав по поводу опасности, которую она сама для себя представляет. Оказалось, что она более безрассудна и решительна в этом плане, чем показывала внешне. Я позвонил ей незамедлительно.

- Карен?

- Да, - я голос звучит тихо и отдаленно по телефону.

- Это доктор Байер. Я получил Ваше письмо.

- О.

Мы проговорили несколько минут, в ходе которых выяснилось, что она всерьез взялась за реализацию самоубийства, возможно приняв слишком большую дозу лекарств, которые я же ей и прописал. В тот момент я понял, что существует только одно реальное решение.

- Самое важное на данный момент сделать так, чтобы Вы были в безопасности, - сказал я настойчиво. - И лучшее место - больница.

Я сказал это уверенно, поскольку убедить кого-то лечь в психиатрическую больницу может быть крайне сложным занятием.

Карен молчала некоторое время.

- Если Вы считаете, что так будет лучше.

2.

Американские горки.

Карен поступила в больницу 19 ноября и пробыла там месяц. Когда я ее навестил, она передала мне листки бумаги, на которых запечатлела некоторые свои воспоминания. Кажется, ей было неловко мне их отдавать. Едва начав читать, я познакомился с жизнью, полной жестокости, страха, травм и выживания. Манера письма, орфографические ошибки и небрежная пунктуация говорят о том, что она писала их быстро, будто ее кто-то заставлял.

О моем отце.

Мой отец ужасный, недоразвитый, ленивый, склизкий тупой эксплуататор-клептоман без личности, абсолютный извращенец. Всё, о чем он думает - это секс. Она всегда заигрывал с моими подругами. Обычно он давал моим друзьям по десятицентовику и говорил перезвонить ему через 10 лет, чтобы он преподал им уроки любви.

Я ненавижу его. Он постоянно мучил меня физически и психически. Он заставил меня чувствовать себя уродливой, ненужной, незащищенной, бесполезной. Он всегда называл меня потаскухой, шлюхой, мандой, сукой и так далее. Он никогда не говорил мне, что любит меня никогда не обнимал меня, и я не хотела, чтобы он это делал. Он распускал сопли по любому поводу. Полностью зависел от моих бабушки с дедушкой. Винил меня за все его денежные трудности. Человек болен, и ничто не могло его изменить. Он всегда говорил мне: «Ты мне обязана жизнью». Он заботился только о самом себе и обращался с мамой как со служанкой и секс-игрушкой. Несмотря на это, моя мать надевала ему носки каждое утро.

Мой отец заставлял нас снимать одежду и ложиться на кровать. Он привязывал наши руки к изголовью электрическими проводами и бил пряжкой от ремня. Чем больше мы плакали, тем сильнее он бил нас. Мне пришлось научиться сдерживаться и не плакать. Мне надо было выживать. Затем он уходил в гостиную, включал проектор и смотрел порнофильмы. Мои отец и мать всегда спорили из-за них, отец утверждал, что научит ее, как правильно заниматься любовью. Они оба вызывали у меня отвращение. Как только они могли это делать с нами, когда мы находились в соседней комнате и все слышали?

С пяти до шестнадцати лет меня били от трех до пяти раз в неделю. Казалось, будто я вечно ходила избитая и с синяками. Я хотела, чтобы мои родители умерли. Я молилась, прося у Бога помощи, но ничего не срабатывало. Я не могла никому верить. Я хотела умереть. Я хотела сбежать, но боялась, что они найдут и убьют меня.

Она дала мне еще один листок, на котором слова

--">