Владимир Васильевич Канивец - Крах диссидентки

если у нее было веселое настроение, говорила, горделиво усмехаясь:

— Такой меня создал бог! И я рада, что не похожа на других женщин! А если я умру, как мне пророчили, не своей смертью, то это меня вполне устраивает — если я чего-то боюсь, то только своей смерти.

Был уже третий час ночи. Арсений несколько раз подходил к спальне, но, увидев зеленый Витин халат, лежавший поперек ее кровати, возвращался назад. Спать этой ночью явно не придется, а завтра надо идти в редакцию, сдавать статью о колхозе, в который он ездил. Статья настолько сложилась, что, казалось, достаточно лишь сесть за машинку и напечатать ее. А сейчас в голове была такая пустота, что не только статью, а и вообще ничего не способен написать. «Надо все же лечь. Может, засну», — решил Арсений.

Едва улегся на диване в своей комнате, ощутил себя как в люльке: весь мир словно бы закачался, на него словно бы катились волна за волной, вымывая из души и тела и усталость, и тревогу, и все жизненные заботы…

2

Разбудил его телефонный звонок. Арсений вскочил, подбежал к аппарату, но, когда взял трубку, тот, кто звонил, ее уже положил. Который же час? Ого, десять! А будто только что закрыл глаза и сразу проснулся. Во всем теле усталость, голова свинцовая, точно с похмелья. За окном снова сеется дождь. В колхозе, где он был, конечно, радовались дождю, ведь еще неделя засухи — и урожай бы погиб. Кто чем живет, кто чему радуется! Вспомнилось, как он мальчишкой выскакивал из хаты во двор, когда начинался теплый дождь, и такой сильный, что сразу там, где был вытоптан спорыш, появлялись лужи, усеянные пузырьками. Он бродил по тем лужам, под теплым дождем, и весело напевал: «Дождик, дождик, припусти…»

Не хотелось идти в редакцию, но и дома оставаться не мог. Писать статью? Не то настроение. Во всем теле, в голове и на душе такая вялость, такая слабость, какую испытывал, когда перегревался на солнце. Хотелось снова улечься, закрыть глаза и лежать. Сел на диван, но, преодолев желание, поднялся, пошел в кухню, поставил на плиту чайник. На столе, возле маленькой баранки, еще лежала Витина записка. Он даже вздрогнул, увидев этот обрывок листка. Подумал: «Так спешила, что не было времени аккуратно вырвать…» Прочел еще раз скупые слова, которые уже знал наизусть, потому что они вчера все время вертелись в голове, пока не заснул. И только теперь заметил, что Вита ни слова не сказала про сына. Как отвезла Алешу месяц назад к своей матери в Яворин, так и забыла о нем. Всегда у нее не хватает времени для сына. «Я не способна воспитывать детей, — говорила она в свое оправдание. — Моя мама это лучше умеет…» Действительно, теща любила внука. Вита привезла к ней Алешу в пеленках и лишь изредка забирала, чтоб поиграть с ним. Мальчику шел уже четвертый год, но он никак не мог понять, кто его мама, а кто бабушка. Малыш тянулся к бабусиному сердцу, к ее теплым, ласковым рукам, из которых он несмело сделал первый шаг, а позже и проворно побежал по тому густому спорышу, по которому бегала в детстве его мать.

Повертев записку в руках, Арсений положил ее на стол и зачем-то придавил той же баранкой. Пока пил чай, раздумывал, как лучше сейчас поступить. Может, надо все же зайти в редакцию, сказать, что статья будет сдана. («Ох, не сдам я ее!») А потом взять в гараже машину и поехать в Яворин, поплавать с Алешей в пруду, половить карасиков. Суббота и воскресенье пройдут незаметно. А в понедельник, возможно, Вита вернется. Не уехала же она на месяц! А что сказать теще? У Виты много срочной работы? Лгать он не умеет, старуха заметит его смущение, подумает, что с Витой что-то случилось, начнет расспрашивать. Что он скажет тогда? Покажет записку? Нет, этого не следует делать, ибо в том, что Вита уехала, не сказав, куда и зачем, есть что-то неприятное для него. Как же они живут, если не доверяют друг другу, если играют вот так в жмурки? А и правда: как же они живут? За пять лет Арсений впервые спросил себя об этом. И сделал открытие: прямого ответа на вопрос не было…

Познакомились Арсений и Вита еще в ту пору, когда учились в университете. Были на одном факультете — журналистики, но на разных курсах. Арсений переступил порог альма-матер на год раньше. Он приехал в Киев из маленького полтавского села, а Вита — из небольшого городка Яворина, где был сахарный завод. Витин отец работал на том заводе главным инженером, мать — учительницей в школе. Арсениевы родители — колхозники. И хотя дом в Яворине, в --">