Вениамин Александрович Каверин - Собрание сочинений в 8-ми томах. Том 4

температуре
промытая лизоцимом икра стала портиться, а на льду со­
хранялась полтора года.
13*

387

Возвращение

Рубакин, встретивший нас на перроне, сказал, что
Андрей условился поехать вместе с ним, но его вызвали
по срочному делу. Он просил, чтобы я не беспокоилась,
если ему придется поздно вернуться домой.
— А где он? Что случилось?
— Честное слово, ничего не случилось,— торопливо и,
как мне показалось, растерянно ответил Рубакин.— Ну,
как съездили? Похудели-то как! Кожа да кости!
— Петр Николаевич, что случилось?
— Да ничего же, я вам говорю! Дома у вас все в по­
рядке, я вчера заходил. Павлик здоров, читает букву «А»
и сердится, что мама Таня так долго не едет.
— Куда вызвали Андрея?
— Вот беспокойная душа! — разведя руками, сказал
Рубакин.— По-видимому, авария на строительстве метро,—
шепнул он, взяв меня под руку и идя рядом в шумной,
двигавшейся к зданию вокзала толпе.— Его еще вчера вы­
звали. Он не ночевал дома.
— Вот что! Вы бы так и сказали!
Кроме лабораторного оборудования, мы везли с собой
два пуда икры — нашей, зиминской и нейтральной. Руба­
кин с шофером институтской машины пошел получать наш
багаж, Лена зачем-то побежала за ними и через несколько
минут вернулась взволнованная, я увидела это с первого
взгляда.
— Знаешь, что он сказал? Нашу лабораторию перево­
дят в Рыбтрест.
— Что такое?
— Первый этаж институтского здания отдают Горздраву, и Крамов ходатайствует о передаче лаборатории в Рыб­
трест.
— Он с ума сошел?
— Кажется, готовится приказ наркома.
— Ну, нет! Этого не будет!
Лена с досадой махнула рукой.
— Ты не допустишь?
— Нет, не я.
— А кто же?
- Мы.
— Объясните, Петр Николаевич, что это значит? —
спросила я, когда багаж был осторожно погружен на ин388

ститутский пикап и мы налегке отправились к трамваю.—
Неужели это правда, что нашу лабораторию...
— А, Елена вам уже доложила! Разумеется, правда!
— Но почему же в Рыбтрест? Мы занимались вопросом
о саморазогревании торфа,— что же, если бы работа уда­
лась, лабораторию перевели бы в Главторф? Мы выделили
лизоцим из хрена — значит, в Плодоовощ или куда там
еще? Что это за чепуха, в самом деле?
— Не кипятитесь, доктор. Скоро только блины пекут.
Дело гораздо сложнее, чем вы думаете. Вас не переводят
в Рыбтрест, а передают промышленности. Понятно?
— Нет.
— На последнем Ученом совете Крамов произнес длин­
нейшую речь о задачах нашего института. Он объявил, что
его обвиняют в голом теоретизировании, в отрыве от прак­
тики. Так вот, с целью доказать, что все это клевета, он
передает рыбной промышленности одну из лучших лабо­
раторий своего института. Правда, он скорбит. Он делает
это скрепя сердце. Но в то время, когда «Правда» в каж­
дой передовой указывает, что наука должна всемерно по­
могать промышленности, он, профессор Крамов, не считает
себя вправе остаться в стороне. Что с вами, Татьяна?
— Ничего особенного.
— Вы побледнели.
— Плохо спала... А вот и наш номер.

Андрей не позвонил ни в семь, ни в восемь часов, и в
конце концов я не выдержала и поехала к нему на работу,
надеясь, что мне удастся хоть передать ему бутерброды,—
я не сомневалась в том, что он ничего не ел со вчерашнего
дня...
Доктор Белянин, начальник Андрея, полный, пожилой,
с оглушительным голосом, с красным мясистым лицом,
остановил меня, когда я со всех ног влетела в подъезд
управления.
— Татьяна Петровна, здравствуйте! — так громко, что
я невольно вздрогнула, закричал он.— Я вас напугал?
— Здравствуйте, Илья Ильич.
— Супруга разыскиваете? Он на трассе.
— Знаю, что на трассе. Вы его увидите?
—Я к нему еду.
— Вот что! Так возьмите меня с собой.
— Не могу, честное слово. Вас не пропустят.
389

— С вами-то? Мне бы только бутерброды ему передать
и сказать два слова. Ведь я сегодня из командировки вер­
нулась. Мы полтора месяца не виделись.
— Не могу.
Мы вместе вышли на улицу. Белянин тяжело сел в ма­
шину. Потом, едва не вывалившись на мостовую, открыл
дверцу и сказал:
— Я передам бутерброды.
— Ну, я вас очень прошу. У меня все документы с со­
бой. Вы скажете, что я из Горздрава.
Несмотря на свою внешность, Белянин был человек
добрый и деликатный. Он подумал, сделал сердитое лицо и
закричал:
— Садитесь!

Я не сразу поняла, что произошло на том участке, куда
был вызван Андрей и куда одновременно с --">