Лев Иванович Давыдычев - Случайный спутник

одинаково
легко.
— Она спит много, — с отчаянием продолжал Вить­
ка, — папа говорит, что она всю свою жизнь продрых­
нет!
— А мы с тобой все равно будем дружить, — сказал
я. — А она пусть спит, сколько ей надо. И пусть она
вся в веснушках. Не наше дело.

Мальчишки давно разошлись. Мы стояли вдвоем, и
настроение у Витьки было такое, словно побили его, а
не меня.
— Ну стукни меня, — предложил я, не зная, чем
еще утешить его. — Вдарь мне как следует.
— Ерунда, — он грустно улыбнулся. — Тебе и так
попало. А она о себе много воображает. Все время в
зеркало смотрится.
8

— А мы все равно будем дружить, — сказал я. —
Она тут ни при чем.
— Конечно, — уныло и недоверчиво согласился
Витька.
Он нисколько не походил на свою сестру, как мне
раньше казалось. Сейчас же я вдруг заметил, что гла­
за у них одинаковые — голубые, и вообще, сразу вид­
но, что он ее брат. Я обнял Витьку одной рукой за пле­
чи и сказал:
— Не будем из-за нее ссориться. Это глупо. Не
важно, ведьма она там или графиня на постном масле.
Тут Витька громко вздохнул, взглянул на меня поч­
ти осуждающе, зашептал:
— Если по правде сказать, она... ведь хорошая...—
Он долго-долго молчал, видимо, раздумывая, достоин
ли я знать все. — Понимаешь, она скоро... уйдет от нас.
Замуж уйдет. А мы к ней привыкли. Мама плачет. Па­
па кричит. А я ее обзываю... со злости, конечно.
— А обязательно разве замуж выходить? — спро­
сил я.
— Говорят, что без этого нельзя. Чтоб дети были.
— Но ведь она еще в школе учится!
Витька пожал плечами, ответил растерянно:
— Ничего я в этих делах не понимаю.
И я в этих делах ничего не понимал. Знал о них
только Генка Смородников. Он собирал нас где-нибудь
на чердаке или в дровянике и сипловато пел песни, в
которых было много срамных слов, точного значения
которых мы толком не разумели, но у нас колотились
сердчишки, горели уши, и даже чуть-чуть кружились
головы. Нам было стыдно. Нам было страшновато.
И еще как-то. А потом — мерзко. Мы расходились по­
одиночке, приходили домой и виноватыми, и дерзкими.
А через несколько дней снова искали встреч с Генкой
9

Смородниковым. Барачный житель, вечно голодный,
грязный, часто битый, он снисходительно посвящал нас
в тайны той стороны жизни, которую тщательно и ис­
пуганно скрывали от нас взрослые.
Чем чаще мы встречались с Генкой, тем стыднее
нам было за взрослых. И хотя у нас не было доказа­
тельств его правоты, мы становились недоверчивыми,
настороженными, замкнутыми и — грубыми.
Все это мы вымещали на девочках: дергали их за
косички, обзывали, ставили подножки, толкали. Мы де­
лали вид, что презираем их.
А девочки словно все понимали. Они были терпе­
ливы и необидчивы. Они — будущие женщины, уже
умели прощать и надеяться. А мы — будущие мужчи­
ны, учились обижать и за преданность платить равно­
душием и презрением,* а сами жестоко страдали из-за
собственной неискренности. Девочки были сильны тем,
что сознавали свое временное бессилие. Они обезоружи­
вали нас своей добротой.
И нам ничего не оставалось, как притворяться силь­
ными, грубыми и неблагодарными. Мы обижали их зло
и изобретательно, отчаянно и примитивно. И ненавиде­
ли себя за это.
А вот появилась Елена. То есть, конечно, она не
появилась вдруг откуда-то, а я ее вдруг заметил. Потом-то я понял, что мальчишки часто влюбляются не в
сверстниц, а в постарше себя. Такая влюбленность но­
сит всегда оттенок чувства к матери, оттого чиста и бес­
корыстна. Оттого и матери ревнивы, понимая, что часть
любви к ним отдается другой... Но почему же первое в
жизни чувство к женщине сразу же вызывает попытки
заглушить его? Вернее, почему первым проявлением
этого чувства бывает нечто обратное ему? Почему я
10

кричал «Ведьма, ведьма рыжая!», прежде чем крик­
нуть «Графиня!»?
Сразу оговорюсь: я вовсе не уверен, что мое чувст­
во к Елене можно считать любовью или именно лю­
бовью. Да и рассказ этот, как потом выяснится, не о
любви.

Я до сих пор не знаю, как называется то, что произо­
шло у меня с Еленой, вернее, из-за Елены. Знаю толь­
ко, что это осталось во мне на всю жизнь.
Поводом для рассказа послужила моя недавняя
встреча с отцом Елены, глубоким стариком. Но мы сра­
зу узнали друг друга, почти столкнувшись на углу
улицы. Оказалось, что он по-преяшему живет на старом
месте, что Витька погиб на войне, в --">