Алексей Ильич Реутов - В стороне от фарватера. Вымпел над клотиком

форме. Сухие его губы были решительно поджаты. Шубин облегченно вздохнул — слава богу, не комиссия.

— Капитан Сомов просил передать вам привет, — сказал Жабрев, глядя прямо на Шубина, чего последнее время за «дедом» почти не наблюдалось.

— Благодарю. Он заходил к нам на «Оку»?

— Нет, я был у него на «Нептуне». Разрешите, я сяду, капитан?

— Разумеется. Ну, как вы нашли Сомова? Он изменился?

— Нет. Думаю — нет, не столько изменился, сколько делает вид. Не подумайте, что я наговариваю на Сомова. Смешно ждать от Сомова разворота на сто восемьдесят градусов… Когда Сомов заикается о гуманности и всяких таких штучках — он, простите, смешон, как медведь в посудном магазине…

— Почему, если не секрет?

Стармех холодно посмотрел в глаза Шубину.

— Не секрет, но мне не хочется детализировать. Сомов — это Сомов, это тип, не мне его судить, не мне над ним смеяться. Все, Вячеслав Семенович, я устал, и мне надоело. Вот рапорт.

Шубин взял рапорт. Прочитал.

— Вы даже не хотите идти с нами в рейс?

— Не хочу.

— Странно. Я обещал вам выговор, а вы уходите…

Жабрев усмехнулся.

— Эта награда от меня не уйдет, выдадут копию вместе с отпускными.

— Значит, категорически?

— Абсолютно, — непримиримо мотнул головой стармех.

— Но вы обязаны были подать рапорт за две недели до ухода. Я запросил бы вам замену…

— А нечего и запрашивать. Второй механик вполне заменит меня. Остальных вы просто передвинете в должностях с повышением. Разрешите, я сделаю пометку об этом в рапорте.

Жабрев склонился над бумагой, а капитан задумчиво смотрел на его аккуратную, промытую лысину: что там, под ней? Что делает жизнь «деда» такой безотрадной, напряженной и неуютной?

— Георгий Александрович, все-таки мне кажется, вы это зря, сгоряча… — сказал Шубин, пытаясь найти основу для соглашения. — Ну в чем дело? Что вас так уж не устраивает на «Оке»?

— Мне не по душе здешняя атмосфера, капитан, я устал. Я старший механик, а не классная дама. Вам нравится возня с людьми — ради бога, возитесь. Я предпочитаю обслуживать механизмы. Машины — замечательная вещь… А люди — раз уж нельзя без них обойтись, — люди должны работать. Вкалывать, как говорится. Хочешь — работай, не хочешь — катись. А из меня тут хотят сделать то классную даму, то общественного затейника, то санэпидстанцию… А я хочу быть механиком. И только!

— Но согласитесь, Георгий Александрович, что последний рейс говорит не в вашу пользу, как раз против принципов, которые вы излагаете?

— Может быть, если вам так кажется, — мрачно ответил Жабрев. — Может быть. Именно поэтому я и говорю, что устал. Устал жить под дуду, которая мне не нравится. Устал — и проморгал бункер. Я виноват. Я, а не мои принципы. — Жабрев отвернулся к окну. На фоне серого балтийского неба медленно проплывали стрелы кранов: «Ока» грузилась. Шубин еще раз склонился над рапортом, постукивая карандашом по столу.

Подпишет? Или нет? Жабрев вдруг заколебался. Может ведь и не подписать, это его дело. Но тогда он, Жабрев» вынужден будет подчиниться и пойти в этот рейс. И тогда он, Жабрев, будет отбывать время, и отмалчиваться, и стоять на своем — куда ж денешься, раз рапорт уже написан.

Он проплавал на «Оке» не один год, не два и не три…

Жалко, конечно. Механик привыкает к машине, он чувствует ее все время — и днем, когда все качается, и пляшет; и ночью, когда спит, а переборка в каюте дрожит басовито; и за тарелкой супа, когда подошвы принимают от пола уверенное подрагивание. Шубин взглянул на стармеха.

— Куда вы пойдете, Георгий Александрович? Везде ведь примерно то же, что и у нас, на «Оке». Мой вам совет — оставайтесь. Я уверен, мы сработаемся…

— Нет, Вячеслав Семенович, — почти зло отрезал Жабрев. — Нет. Я решил, и я устал, — он повторил это настойчиво, почти грубо, чтобы не раскисать.

— Ну, вам видней, — сказал Шубин и подписал рапорт.

— А куда я пойду? — голос стармеха дрогнул. — В порт, на плавучий кран, в колхозную мастерскую, в механическую прачечную, — криво усмехнулся стармех, складывая рапорт вчетверо.

Капитан печально улыбнулся.

— Наивный вы, «дед».

— Да нет, капитан, не так уж и наивен. Место найдется. Пенсион не за горами, а старикам везде у нас почет… Ну, будьте здоровы…

Расставшись с капитаном, стармех спустился палубой ниже, в свою каюту. Но в каюте не усидел, выскочил в коридор и раз двадцать --">