Владимир Михайлович Андреев - Зелёные кони

его жизнь, точно маленький ручеек, вливалась в общую большую жизнь всей нашей армии, а если взглянуть с высоты, то он, Третьяченко, был частицей необозримого и многообразного в своих проявлениях течения, которое обозначалось словами: жизнь великой Родины.

Он был кадровый офицер и, хотя знал, что служба в разных местах бывает разная, никогда никому не завидовал. Каждому свое. Он не мог сейчас оказаться в большом городе, где, конечно, служить удобнее, легче, интереснее, но кто-то должен нести службу и в дальнем гарнизоне и нести ее как можно лучше. Значит, ему выпала эта задача, и, как гласил сегодняшний полковой приказ, свой долг он выполнял неплохо. Чувство гордости шевельнулось у него в груди, и это чувство отдалось в его голосе, когда, остановив магнитофон, он сказал:

— Да, потрудились мы неплохо.

— А могли бы еще лучше, — упрямо буркнул Федотов.

— Ну что ж, пути вперед никому не закрыты. Действуй! Кто тебе мешает? Никто. Будем только рады. В твоей роте в самом деле все возможности для этого есть, — слегка насмешливо ответил Третьяченко, делая особое ударение на слове «всё» и давая этим понять, что жалобы ротного на Парфенова он не признает серьезными.

Слова Федотова несколько задели его: Третьяченко не любил, когда кто-то вдруг начинал петушиться, колотить себя в грудь: «Да мы! Да нам все нипочем! Да если бы только!..» Он называл это мальчишеством — кричать о том, чего не успели, где еще не дотянули. Он не переносил подобных разговоров и даже сердился — люди должны делать работу, а не словеса разводить.

— Вы меня неправильно поняли, Сергей Иванович, — обиженно заметил Федотов. — Я свою роту имел в виду, когда сказал, что могли бы еще больше сделать. Только себя имел в виду…

— Мне сегодня в штабе, — прервал его Третьяченко, — эту блестящую мысль высказывали многие: могли бы еще лучше. Знаю, что могли, да не сумели. Полковник Громов в кабинет к себе вызвал, поздравил, а в заключение то же самое примерно преподнес: дескать, рассчитывал на большее. В общем, победители, но пока еще не такие, каких все ждали.

— В штабе вам об этом говорили, вы не обиделись, а я сказал — обиделись. Почему? — спросил Федотов.

Третьяченко встал из-за стола, подошел к Федотову, обнял, дружески. похлопав его по плечу:

— Потому, наверно, Дмитрий Тимофеевич, что ты мне в самую больную точку попал, в живое место. В конце концов, не буду хитрить, я сам о том же думаю: могли бы еще лучше. После праздника давайте соберемся и обсудим все подробно, а пока готовьте наметки.

— В первом батальоне показатели тоже приличные, — задумчиво произнёс начальник штаба. — Пониже наших, но приличные.

— Их тоже на совещании у командира полка хвалили; конечно, указывали и на недоработки, — сказал Третьяченко. — Только к нам претензии были строже: раз первое место дали — спрос будет особый. Понятно?

— Да, теперь мы у всех на виду, — заметил Федотов.

— Мы, батальон, на виду у всего полка, — уточнил Третьяченко. — А ты со своей ротой на виду нашего батальона. Надеемся на тебя, Дмитрий Тимофеевич. Смотри не теряй марку.

Федотов опустил глаза.

— Кроме твоей роты в батальоне и другие есть, — продолжал Третьяченко улыбаясь и посмотрел на Матвеева, который по-прежнему молча сидели конце стола: — Как у вас, Федор Васильевич, настроение?

— Настроение хорошее, — ответил Матвеев, поднимаясь.

— Сидите, сидите, пожалуйста, — остановил его Третьяченко. — С квартирой все устроилось? Ну и прекрасно! Жена здорова, не скучает?

— Может, немного и скучает.

— Ну, первое время… Потом заведет знакомства — у нас тут дружные семьи, и женщины в основном общительные. Если говорить откровенно, то они общительнее нас, мужчин. Передайте супруге привет по случаю праздника.

— Спасибо, передам.

Глядя на Матвеева, Третьяченко размышлял про себя: молодой командир, опыта нет, но есть неутомимость. И далеко не все у него так просто со службой, как, возможно, он, Третьяченко, и хотел бы представить. Обстоятельства свои имеются, выражаясь языком Федотова. Взять хотя бы то же самое назначение. Третьяченко предполагал, что после ухода Рогачева ротой будет командовать лейтенант Чарулин, командир первого взвода. Однако начальство рассудило по-иному: прислали Матвеева — из другого гарнизона. По мнению Третьяченко, делать этого было не нужно — они. великолепно обошлись бы своими кадрами. С Чарулиным явно --">