Шамиль Сафуанович Хазиахметов - Мир вашему дому

Мир вашему дому

РАССКАЗЫ

205-Й ПИКЕТ

Уже далеко за городом широкое полотно шоссе убежало влево, и узкий, длинный корпус «Волги» теперь медленно пробирался среди голых перелесков и крутых, извилистых оврагов по дороге, которые на картах именуют «улучшенными». Ранний зимний закат холодно и скупо освещал высокие сугробы, нагроможденные бульдозерами слева и справа от дороги. Встречный ветер ударялся о тело набегающего автомобиля, пригибал тоненький ствол радиоантенны и с воем уходил вверх, к низкому темному небу.

И шофер, и сидящий рядом с ним главный инженер Загитов за весь путь не проронили ни слова. Молодой инженер сидел насупленный и старался не слушать этот тоскливый завывающий ветер, который сегодня будто обрел душу и метался в поле, ища нечто способное выслушать его унылую, однообразную жалобу.

День сложился для Загитова неудачно. С утра он рыскал по городу в поисках цветного телевизора, который сослуживцы решили подарить директору объединения в день его пятидесятилетия. Телевизор был куплен к обеду, затем Загитов отвез его в художественную мастерскую, и там выгравировали памятную надпись на пластинке. К вечеру Загитов освободился и надумал ехать на трассу. Можно было б, конечно, идти на юбилей, но утром из-за аварии остановили газопровод, питающий ТЭЦ города, и Загитов решил не рисковать. Трубы ТЭЦ, правда, дымили, и город жил в тепле — спрессованного в трубопроводе газа должно было хватить на два дня. Но Загитов опасался другого. Не посмев утром отказаться от юбилейного задания, он перепоручил механику заботы по убывшим на трассу людям. Аварийная бригада еще затемно выехала в поле, но нерасторопный механик, к ужасу Загитова, не сумел отвезти им экскаватор. Хуже того, вместо комфортабельного вагончика он отправил на трассу старый, который в управлении держали вместо склада. Загитов оскорбительно выругал механика, побегал по этажам конторы, которая по случаю субботнего дня была пуста, и понял, что ему надо немедленно отправляться на трассу. О юбилейных торжествах нечего было и думать. Загитов успокаивал себя тем, что аварии в общем-то никакой нет, просто была обнаружена небольшая утечка газа. Труба под землей, видимо, проржавела, и газ через свищ уходил в землю уже вторую неделю; можно было б потерпеть до весны, но будет спокойнее спать, если избавиться от этого свища. И земляные работы там небольшие, лет десять — пятнадцать назад никто бы не стал ждать экскаватора. Только вот мороз ударил некстати. Земля основательно промерзла. Тут надо поработать ломами и кирками. Сегодняшний рабочий не спешит хвататься за эти инструменты, размышлял Загитов. Но там, на трассе, руководит аварийными работами сам начальник участка, Карамышев. То, что именно он сидит сейчас на аварии, немного успокаивало. Но ехать к нему не хотелось. Учились вроде бы на одном курсе, но никогда Загитова не тянуло к этому человеку. Умен, но не тонок, упорен в работе, но целей больших перед собой не ставит. Незаносчив, но доходит до поросячьего визга, если вдруг заденут его самолюбие. Таких людей Загитов не понимал и холодно обходил, стараясь не сталкиваться лицом к лицу.

Выехали на хорошо укатанную дорогу, что легла через все огромное снежное поле. Наверху высыпали яркие звезды, ветер стих, и машина, набирая ход, помчалась в белое пространство. Загитова вжало в мягкое кресло, он смотрел через лобовое стекло на близкие звезды, и ему казалось, что он взбирается к небу. В такие минуты быстрой езды по ночной дороге Загитову хорошо думалось и мечталось, но сейчас его раздражал малознакомый молчаливый шофер. Утром «газик» Загитова не выпустили из гаража, и начальник управления отдал ему свою «Волгу». В этой роскошной машине Загитов чувствовал себя неуютно, тем более что ехал он не на какое-нибудь совещание, а к рабочим в поле. Потом, у этого шофера была неприятная привычка поминутно сплевывать. Левой рукой он опускал стекло дверцы и резко дергался круглым ртом в узкую щель окна. Загитов еле удерживался от замечания, удивляясь про себя выдержке начальника, что каждый день ездит рядом с таким верблюдом.

Впереди поле кончалось березняком. На снегу ярко горел костер, от него шел тяжелый запах горелой солярки. Вокруг --">