Алексей Кузьмич Югов - На большой реке

моторку. Рывком дергал намотанный ремень — моторчик издавал несколько хлопков и вновь затихал. Степа чувствовал себя стесненным: нельзя было ругнуться. Бороздин, сидевший на корме, перемигнулся с Рощиным: техника!..

Наташка жалобно взмолилась:

— Папочка! Не надо сегодня ездить на тот берег, останьтесь лучше с нами!

— Нельзя, доченька, нельзя: утром самый лучший клев!

Мотор взял. Частое, бодрое дрожание охватило весь корпус лодки. Дрожь передавалась воде, и на песчаном дне отмели бежали мелкие зигзаги — отражение невидимых сверху вибраций воды.

Рощин оттолкнул лодку и сел в нее. Бороздин помахал рукою.

— Наташенька, — громко и весело крикнул он жене, — мы сейчас же Степу обратно к вам перешлем! Оба термоса берите себе. Мы на свою рыбацкую долю полдюжины пивца припасли да по лампадке зверобою!.. Часиков в пять Степу шлите за нами... Ну, не скучайте, ребятишки, на своем славном острове! Мать, не скучай!

И здесь у Натальи Васильевны вырвалось:

— Вот именно что на острове!.. Как в старое время каторжан на остров Сахалин, высадили... И не скучайте!.. Да уж, конечно, много ли веселья здесь с нами.

Бороздин сперва от неожиданности и слова не доискался. Но он скоро справился со своим смущением и притворно-веселым голосом шутливо крикнул на берег:

— Ну, ну, мать, ты что-то не в духе у меня сегодня!..

Затрещавший во всю силу мотор заглушил ответ Натальи Васильевны. И донеслось лишь: «...скучать ие будем!..»

Мысленно Бороздин дал себе слово, что в следующее же воскресенье они с Рощиным не поедут на омут, а останутся на острове купаться и загорать. И в тот же миг словно думавший о том же Рощин несколько пристыженно сказал:

— Знаешь, Максим, все ж таки неудобно: надо будет семейному пляжу пожертвовать рыбацкий денек...

Но жертва их не понадобилась: в это воскресенье Наталья Васильевна взяла с собой на остров старинную свою подругу с двумя ее девочками, сверстницами Наташи. Это была Ларионова — супруга энергетика строящейся ГЭС. У подруги Бороздиной было очень редкое имя — Агна. И Агна Тимофеевна гордилась им.

Приняв приглашение Бороздиной, а больше всего уступая слезным просьбам Наташки и своих девочек, Агна Тимофеевна, однако, обеспокоенно спросила: где будут купаться мужчины? Наталья Васильевна с трудом удержалась от смеха: она хорошо знала свою подругу. Боже упаси посмеяться сейчас над ее странностями: никуда бы не поехала. И Наталья Васильевна попросту рассказала ей, что Рощин и Бороздин высаживают ее с девочками на острове, а сами до заката солнца остаются на правом — удить рыбу. «Ну, а охрана у нас надежная: Степа — старик лодочник... Ты его знаешь. И он со своей лодкой всегда по другую сторону острова, за лесочком...»

2

Максим Петрович Бороздин уныло взглянул на уснувшие поплавки, на знойное небо, затем — лукаво на Рощина, сидевшего рядом с ним у заводи, под каменной кручей, и сказал:

— Нет, Леня, солнышко-то вон где — о полудни уж какой тут клев!.. Давай-ка пошабашим, подкрепимся...

Леонид Иванович Рощин добродушно-насмешливо прогудел:

— А что, у твоих окуньков тоже, что ли, обеденный перерыв заведен?

— Как же! Только у каждого вида свой час: согласно образу жизни.

— Теоретик ты мощный, Максим! Прямо хоть кафедру ихтиологии тебе поручить. А вот в ведерке-то у нас один лещ на двоих, а то все разная мелкота.

Бороздин назидательно его поправил:

— Как так мелкота? Не по-рыбацки сказано!.. Плотвичка. Пескарик. А чем не рыбка?

Бороздин запустил руку в ведерко с водою и, покружив там, вынул зажатого в горсть одутловато-мордастого пескаря. Пескарь жалостно раскрывал свой округлый рот, дышал...

Рощин засмеялся:

— Экий сомище!.. Отпусти его обратно.

— Напрасно! — возразил Бороздин, опуская пескаря в ведерко. — А вот как сварим ушицу на островке — добавки станешь просить!

— Ну, брат Максим, на берегу-то Волги, да еще после чарочки, и из чертей уха за стерляжью сойдет!

Рассмеялись. Затем Бороздин со вздохом сожаления сказал:

— Нет, Леонид Иванович, дорогой, со стерляжьей ухой скоро простимся...

— Почему?

— По вашей милости!

— По чьей это?

— Гэсовцев.

— Вот те на!..

— Да, да!.. Ты ответь мне: осетр, стерлядь, белуга, севрюга — это какие рыбы? — спросил Бороздин.

— То есть как какие? — удивился Рощин. — Вкусные... Ну, дорогие там или ценные породы.

Бороздин едко усмехнулся:

— Не в том дело, что вкусные, а в том, что проходные, миграционные... Для нереста --">