Алексей Кузьмич Югов - На большой реке

у тебя сошло? Благополучно съездил? — спрашивает Рощин у Бороздина и при этом испытующе на него косится.

— А что? — с задором отвечает Бороздин. — Как видишь, башка на плечах! — Он сдвинул кепку на нос, ощупал затылок. — Стращал, конечно... Да ты нашего Серегина знаешь: любит товарищ, чтобы у нашего брата, районного работника, коленка об коленку стучала!.. Закрытое письмо два раза в нос сунул: ты видишь, товарищ Бороздин, хозяина подпись? Вижу, говорю... Да-а!.. — со вздохом добавил Бороздин и пристально стал глядеть на поплавок.

Помолчали.

— Да-а! — произнес, в свою очередь, Рощин. — Знаю, что ты Ерш Ершович, Максимушка!.. А все-таки как-то надо...

И, не найдя нужного слова или не желая его говорить, он сложил свои пухлые ладони и сделал ими движение, как бы обкатывая шарик.

...И о чем, о чем только они не переговорят за целый день над своими удочками!..

Вообще на этих воскресных рыбалках Рощин полюбил слушать рассказы Бороздина, беседовать с ним о разном, расспрашивать его о том, чего не знал сам или знал отдаленно.

Сказать по совести, Рощин не ждал найти таких глубоких и разносторонних познаний в председателе райисполкома. Рощина удивляло и трогало то, что Бороздин способен был заменить, и почти без подготовки, любого из неявившихся лекторов — от истории и политической экономии до географии и астрономии. Председатель Староскольского исполкома неплохо знал геологию Поволжья, а уж геологию и почвы своей области и своего района он знал как никто. В его сознании словно всегда была готова развернуться карта с обозначением всевозможных полезных ископаемых, залегающих в недрах области и района, и всех этих супесков и суглинков, легких и тяжелых — кислых и пресных почв. Его краеведческие статьи охотно печатала областная газета. А в чем он поистине мог считать себя знатоком — это в истории крестьянских движений и восстаний в Поволжье — от Разина и Пугачева до революций 1905 и 1917 годов. Эти его лекции в РДК — районном Доме культуры — были в большой славе.

Вот и сейчас Бороздин рассказывал, как городишко их с колокольным звоном, с хлебом-солью Пугачева встречал, а помещичек сюда кинулся — в пещеры, леса, буераки — в самое пекло. Так бывает! В те времена ведь в здешних горах да в дебрях человек исчезнуть мог, как все равно иголка в стогу: поди ищи его!..

— Конечно, переодевались кто как. Один барин углежогом, другой барин рыбаком вырядится... Вот вроде тебя...

И Бороздин хрипловато расхохотался, глядя на Рощина.

Правду сказать, увидай его пугачевцы, он бы и впрямь погиб, как переодетый барин, — по обычаю он вырядился на рыбалку во что похуже: на нем была клетчатая выцветшая ковбойка, распахнутая на белой груди, черные тесные штаны и высокие болотные сапоги.

Рощин, широким охватом раздвинув могучие руки и рыча, подобный медведю, поднявшемуся на дыбы, двинулся на Бороздина:

— Что-о?! Что ты сказал? Так я у тебя барин переодетый?! Ну, крестись! Плавать умеешь? — грозно спросил он.

Бороздин, быстрый, суховатый, весь собранный, вскочил и, покинув удочки, отбежал к скале. Но тут ему уж некуда было деться, и Рощин облапил его. Однако Бороздин цепко ухватился за него, а когда тот уже вошел в воду, ловко оплел его ногами — Рощин зашатался, и оба они шумно рухнули в воду...

И надо было видеть эти две головы над водой, их испуганные лица и вытаращенные глаза!..

Выбравшись на берег, отфыркиваясь и обсыхая, Бороздин, смеясь, грозился:

— Ну, погоди, чертушко косолапый, я тебя еще выкупаю. Ты у меня поплаваешь!..

Они даже и раздеваться не стали: солнышко высушит. Только Рощин вылил воду из своих ботфортов, а Бороздин опрокинул свои тапочки на камне и затем, ворча, стал просушивать спички.

Рыхлый гром прокатывается где-то за горами. Как-то незаметно в пустынном, выгоревшем небе возникли, сгустились облака.

— Ох, дождичком спрыснуло бы! — вырвался невольный, почти страдальческий возглас у председателя исполкома. Он, запрокинув голову, смотрел в небо и, сам не замечая того, причмокивал языком, как старик крестьянин, вожделеющий дождя в засуху. — Горит, горит все, Леонид Иванович! — пожаловался он другу. — В колхоз приедешь — только и разговору!.. Неужели опять по горстке ржицы на трудодень?

Он сурово замолк над своими удочками. А как нарочно, начался предгрозовой клев. И вот уже в ведерке --">