Валентин Алексеевич Солоухин - Соломенный кордон

своим большим котлам, в которых она готовила обед для всех, кто находился на лугу.

Жара усиливалась, косить перестали. Одни пошли в тень под стог, другие к речке. Под стог подвезли в деревянной бочке родниковую воду.

— Надо попить, пока холодная, — сказал Ведрин.

— Только пили и опять пить.

— А мы не сразу, отдохнем, до обеда подремим.

У бочки с водой я увидел старичка, который отбивал мне косу.

— Вот видишь, и Сверчок-старичок тут как тут. Сейчас затеет разговор, как было раньше, что на этих лугах они брали по сто пудов сена с гектара.

Сверчок-старичок налил из бочки большую глиняную кружку воды, и редкими глотками отпивая, внимательно осматривал телегу. Под стогом среди людей я заметил Надежду, ее мать и Чикиринду.

— Ну, что это за телега, скрипит, оси горят, а сбруя — кобыле и той стыдно, — вслух рассуждал Сверчок-старичок. — До-ожили! Вот раньше, если бы я имел такую телегу, мне бы хватило ее на десять лет, а то и больше...

— Откуда телега будет хорошая, — перебила старичка Чикиринда, — работал на ней Андрей Семенов месяц и ни разу не смазал...

— Чем смазать, носом, что ли? — взвинтился Андрей Семенов, который оказался тут же.

— Нечем? Ишь ты, нечем, банку-то с солидолом домой уволок.

— А ты не волокешь! — выкрикнул Семенов.

— Волоку, но не то, в чем артель нуждается. Ты кроме банки с солидолом и супонь с чересседельником уволок. Супонью вот портки подвязал, а чересседельник небось бабе отдал...

— Ха-ха-ха! — раздался залп смеха. — Ай да Чикиринда, ну и бабка, все знает! Сы-шик заокиянский!..

Андрей Семенов на всякий случай одернул рубаху.

— Дак что же ты рубаху одергиваешь! — наступала Чикиринда. — Ну-ко, покажи, штой-то там у тебя за ремень?

Андрей Семенов еще раз одернул рубаху, недобро зыркнул на Чикиринду, зло сплюнул и повернулся к Сверчку-старичку.

— А ты, дед, спомни, как сам работал в колхозе? Спомни, как удобрение зимой возил и кучами с воза спихивал?

— Я же тогда со-овсем окоченел, замерз со-овсем. И не знал я, что добрение это пользу дает...

— Окоченел, замерз! — возликовал Андрей Семенов.— А поле все в лишаях было — это замерз?! А государство, а колхоз за удобрение деньгу какую отвалил? Результат каков? Там, где ты его свалил, вся озимь погорела! — торжественно заключил Семенов.

— Что ты, дядя Андрей, вспоминаешь такой давний случай? — вступилась за Сверчка Надежда.

— А ты, ты чего встряешь? — Андрей Семенов совсем распалился. — Все вы сейчас грамотеи пошли, научили вас, так вы рады, лезете стариков учить, а сами во что делаете! Из колхозов бежите? Небось вон сколько из села умотало!

Надежда виновато потупилась.

— И ты туды же рыло воротишь! — почти взвизгнул Семенов.

— А чего же ты, лешай седатый, свою дочь в город выпроводил? — вмешалась Чикиринда.

Этот случай вспомнился сразу. Утром, как всегда, я собирал стадо. Бригадир на председательском «газике» мотался по селу, распределяя рабочие наряды. Я видел, как он остановил девушку с чемоданом, которая шла с седоволосым мужиком — Андреем Семеновым.

— Все же едешь? — спросил девушку бригадир.

— А что ж ты думаешь? Если не дал справку, так я сидеть в колхозе буду! Уеду и без ней, не имеешь права молодежь в селе держать! Тожеть мне еще!

— Таких, как ты, надо еще в пролетарском котле варить, — повторил бригадир газетную фразу.

— А тебя в самогонном аппарате! — выкрикнула девушка.

Бригадир чертыхнулся, в сердцах махнул рукой, выдал:

— Вот когда мы поиздыхаем, посмотрим, что вы в городе жрать будете! Хоть все уматывайте, мать вашу так!..

Семен стоял вроде постороннего и, когда окончилась перепалка, вяло сказал:

— Дак на автобус опоздаешь, девка.

После того как опять вступила в разговор Чикиринда, Семенов замолчал, чувствовалось, что он избегает перебранки с бабкой.

— Закурить бы, — мечтательно сказал он, как будто не было никакого спора и перебранки, — Слышь, Сверчок, угостил бы самосадом.

— Под стогом, что ль, курить собрался? — доставая курево, заметил Сверчок-старичок. — Вона куда пойдем. — Он махнул сухонькой рукой.

Они отошли от стога, закурили.

— Ты что, борова по весне продал? — спросил Сверчок-старичок.

— Продал, — ответил Семенов Андрей, — по весне еще продал...

— Сотни полторы взял?

— Кой черт полторы. Сотню с десяткой, и ту с трудом.

— А боров был порядочный?

— Что бык! Думал заколоть сам, да вот сын из армии явился, кое-что купил ему ды девке в город отдал.

— А ты в солдатах --">