Кира Николаевна Михайловская - Переводчица из «Интуриста»

Кира Михайловская Переводчица из «Интуриста»

1

Я живу в старом ленинградском доме на самом последнем этаже. Лифта у нас нет, и, когда по лестнице поднимается человек, эхо отдается высоко под сводами. Я бегу по лестнице быстро, а потом останавливаюсь и слушаю, как там, наверху, гулко отдаются мои шаги. Я живу в этом доме всю свою жизнь. Жила здесь с мамой и папой, а теперь, когда их нет, живу одна. Соседи по квартире опекают меня, а добрая толстая тетя Муза говорит мне: «Смотри, Аська, ты становишься самостоятельной».

Три раза я повертываю ключ в замке, потом широко распахиваю дверь и стою на пороге секунду, разглядывая комнату. Это у меня старая блокадная привычка. Потом иду к окну и смотрю, начался ли дождь. Дождь каплет неуверенно, чуть-чуть, но люди уже раскрыли зонтики и торопливо шагают по тротуару: красные, зеленые, черные зонтики. Качаются зонтики, торопятся неизвестно куда. Домой спешат или на свидание? Ой, люди, ничего-то вы не знаете! Живете себе в полной неизвестности. А меня на работу приняли! На самую настоящую работу! С окладом и ответственностью. Я теперь, как и вы, буду по утрам торопиться, и соседи будут удивляться, что это со мной случилось, что я такая точная. Я буду работать семь часов в день и дважды в месяц буду получать зарплату. И если когда-нибудь, люди, вы спросите меня: «А вы учитесь, девушка?» — я засмеюсь в ответ: «Что вы! Я работаю. Работаю переводчиком в „Интуристе“». И когда мы расстанемся, вы будете удивляться про себя: «Подумать только, такая молодая и уже работает переводчицей в „Интуристе“!»

Пере-вод-чик! Пере — приставка, вод — корень, чик — суффикс. Чудный суффикс «чик»! Чик-чирик. Птицы прилетели. Чик-чирик. Весна наступила. Чик-чирик. Меня взяли на работу.

2

В гостинице — зеркальные двери. У дверей стоит швейцар в костюме, расшитом золотыми галунами. Но мы ходим на работу не через эту дверь, а через маленький служебный вход сбоку. Там сидит табельщица, и там мы обязаны вешать свои номерки. У меня тоже есть номер: жестяная бляшка с цифрой 17.

Весною переводчики «Интуриста» готовятся к началу сезона. Они изучают город, музеи, метро и прочие достопримечательности. Это, конечно, интересно, но уж очень это напоминает мне студенческую жизнь. Когда по утрам мы выходим из гостиницы и веревочкой тянемся к Эрмитажу с тетрадками под мышками и когда, застыв у картины, судорожно записываем все, что рассказывает нам экскурсовод, — ну это же форменное студенчество! А студенчество меня уже тяготит. И все же приходится записывать и про колорит, и про игру света и тени.

«Богатство красок, необычайно жизнерадостный колорит картин, непревзойденное мастерство художника подтверждают…» Что «подтверждают» — мне никогда не суждено узнать. Валя, моя соседка, наклоняется ко мне и шепотом спрашивает: «Не хочешь смыться?» — «Конечно, хочу!» Она кивает в сторону, и, когда группа переходит к другой картине, мы тихонько выскальзываем из зала.

До чего же хорошо на улице! И гораздо теплее, чем в музее. Нева очистилась ото льда, и на волнах лениво покачиваются солнечные зайцы. Лоснится не просохшая после дождя набережная.

— Я все это знаю, — говорит Валя, — в прошлом году слушала эти самые лекции, сдавала здесь экзамены и даже работала с туристами, но потом меня уволили. С окончанием сезона. Здесь, на этой работе, никогда не знаешь наверняка, что с тобой будет после окончания сезона.

— Ага, не знаешь, — отвечаю я. И молчу, потому что греет солнце и настроение у меня самое благодушное.

Валя снимает шапку, встряхивает головой и становится похожей на одуванчик: такая она тоненькая и такая у нее пушистая светлая голова.

— В отделе кадров обещали, что в этом году меня обязательно оставят. Хотя бы в бюро обслуживания. Думаю, что на этот раз они не обманут. Конечно, мало радости сидеть круглый год в бюро, но что поделаешь… Раз я не могу жить без «Интуриста». Зайдем в «Пирожки».

Мы заходим в пирожковую, пьем кофе и едим пирожки. Мы молчим. Каждый думает о своем. Я думаю о том, как мне повезло! Через какие-нибудь две недели мне дадут --">