Владимир Яковлевич Ленский - На пороге

горько и жалобно.

Она писала Алеше отчаянный письма, умоляя его настоять на их свидании, уверяя его, что она больше не может выносить разлуки с ним. Но Алеша, занятый мыслью о скором выздоровлении, утешал ее как мог, просил подождать и потерпеть и не приходить в их дом, где ее могли оскорбить и обидеть.

И Леля грустно покорялась ему.

II.

После ночи, полной бреда, жара и невыносимо-тяжёлого кошмара, Алеша тихо заснул на рассвете, и ему снился странный сон. Входит он в темный, густой сад с редкими, огненно-голубыми просветами между ветвей и стволов. В глубине сада -- низкое крыльцо старого, глухого дома, окружённого цветущими лилиями. Множество ослепительно белых цветов, свесившихся и качающихся на высоких, тонких, зеленых стеблях... Он идет по дорожке, погружаясь в прохладный сумрак деревьев, -- и вдруг видит девушку в белом платье, вынырнувшую из-под навеса крыльца и остановившуюся среди лилий, подобную этим цветам белизной, стройностью и нежностью, и вокруг её головы сияет ореол золотого солнечного света.

Она стоит и ждет, смотрит на него большими, печальными глазами и держит в руке ветку с тремя крупными, белыми лилиями. Он остановился в пяти шагах от неё, потерявшись от этих лилий, их сладкого, одуряющего аромата, от белого платья и красоты девушки, от её грустных, вопрошающих глаз... Он хочет спросить ее: кто ты? -- а губы его шепчут:

-- Я люблю тебя...

Он хочет приблизиться к ней и взять её маленькую ручку в свои руки, а ноги его подгибаются, и он опускается на колени и все смотрит на нее, очарованно и безумно...

И тогда она вдруг улыбнулась загадочно и печально, и подошла и протянула ему свою ветку с тремя лилиями, говоря:

-- Возьми, так должно быть. Этот стебель -- моя жизнь, эти лилии -- моя чистота, моя красота, моя молодость. Возьми их -- они твои...

И она опять загадочно и печально улыбнулась.

И он взял ветку с лилиями и, в порыве благодарности, нежности и непонятной жалости к ней, припал губами к её маленьким нежным ножкам, стоявшим рядышком на зеленой траве, как два розовых голубка... И было в саду тихо-тихо, и пахли сильно и одуряюще лилии, и деревья с сонным шёпотом шевелили листьями.

А потом подошел кто-то сзади и сказал ему:

-- Отдай эти лилии, они больше не нужны тебе!..

И слова эти звучали так властно, что он не мог ослушаться и протянул ей и отдал ветку с лилиями. А она прижала их к груди и залилась слезами, -- и сердце в нем задрожало и застонало от боли, жалости и невыносимо-горького чувства нахлынувшего одиночества. Кто-то взял его за руку и повлек за собой в темную чащу, куда не проникал солнечный свет, где было холодно, сыро и в траве шуршали змеи, а он все оглядывался и видел белую девушку, стоявшую на зеленой поляне и плакавшую над своими тремя лилиями...

И чем дальше он уходил от неё и от дневного света -- тем все более одиноким становился он, и ему было тяжело, больно и страшно идти за тем, кто крепко держал его руку и вел за собой, не показывая ему своего лица...

И вдруг на него пахнуло влажным запахом свежеразрытой земли, -- он вздрогнул -- и остановился над зиявшей у его ног могилой...

"Я умру", -- с тоской подумал Алеша во сне -- и проснулся...

Было светло и тихо. За окном падал снег, густо и бесшумно. Каждая снежинка, словно нарочно, замедляет свое падение, чтобы не производить шороха и не нарушать мягкой тишины. В комнате слышно только легкое шуршание у окон, скользящее по мокрым стеклам сверху вниз, беспрерывное, таинственное, словно шёпот невидимых существ, словно касания легких, нежных крыльев. Комната наполнена ровным, мягким отсветом белизны снега, заполнившая в улице весь воздух, покрывшего мостовые, крыши домов, тротуары. Казалось, вместе с этим светом сквозь стекла проникал в комнату свежий, резкий запах снега, от которого слегка кружилась голова и щекотало в носу...

"Я умру", -- думал Алеша, и почему-то теперь, в первый раз за все время болезни, ему ясно и определённо представилась близость и неизбежность смерти. И ему стало страшно, тоска сдавила сердце, руки и ноги похолодели...

Он смотрел в окно, следил за падающими снежинками, а в голове его шла усиленная работа. Какое-то смутное воспоминание далёкого детства, не то ласка матери, пришедшей из зимней улицы и касающейся его щеки свежим, холодным лицом и засыпанными снегом волосами, не то раскрытая в сенях дверь на белый, снежный двор, откуда веет этим сладким, бодрым зимним воздухом. Белый, холодный, душистый снег, --">