Владимир Яковлевич Ленский - Обыватель

Ленский Владимир Яковлевич
Обыватель

Владимир Ленский

Обыватель

Был яркий солнечный день конца декабря. Над крышами сияло глубокое синее небо, и в этой синеве валивший из труб дым, озаренный зимним солнцем, казался легким розовым паром. Белизна улиц, веселый скрип снега под ногами, звонкие голоса мальчишек, бегавших взад и вперед с салазками, сообщали улице праздничный вид, и Аристарх Петрович Сижков, совершавший свою обычную предобеденную прогулку, был в самом благодушном настроении. Не спеша, подпирая свое нужное, пятидесятилетнее тело палочкой, ковылял он по панели, внимательно осматривая все, что встречалось по пути: прохожих, извозчиков, окна магазинов, лотки торговцев. Каждая мелочь вызывала в нем интерес, обличавший в нем домоседа, вышедшего на улицу впервые с тех пор, как выпал снег и наступила зима. На одной улице его особенно поразило какое-то странное, большое сооружение, воздвигнутое для чего-то поперек улицы и, главное, из необычного материала. При внимательном осмотре, Аристарх Петрович нашел там железные и деревянные ворота, ящики, извозчичьи сани, телефонные столбы, вывески и даже один мягкий диван и два табурета. Все это было сдвинуто в одну стену, сбито гвоздями, связано и опутано веревкой и телефонной проволокой и залито водой, которая превратила всю эту смесь в плотную, обледенелую массу. Эта часть улицы была пуста, безлюдна, и около сооружения стояло только два человека, по виду рабочие, глядевшие зорко и внимательно то в одну, то в другую сторону улицы и хлопавшие от мороза руками себя по бедрам и ладонь об ладонь.

В большом недоумении ходил Сижков вокруг сооружения, стараясь понять, что это такое и к чему оно сделано. Но за всю свою жизнь он не видел никогда ничего подобного, и такого рода постройка была для него совершенно непонятной и необъяснимой. Остановившись около двух молодых людей и потыкав палочкой в странную перегородку, разделившую улицу на две части, он обратился к ним за разъяснением своего недоумения:

-- Это что же будет, милые?..

Рабочие сделали строгие лица, и один из них, оглядев старика сверху вниз презрительным взглядом, нехотя процедил сквозь зубы:

-- Баррикада...

Слово было такое же странное, как и сама постройка и не удовлетворило Сижкова. Он помолчал, еще раз потыкал палочкой в сооружение и пожал плечами.

-- А для чего она будет?

-- Чтоб ты спросил! -- проворчал тот же рабочий.

А другой раздраженно выкинулся на Сижкова:

-- Да ты что? С луны свалился? Проходи, пока что!..

Сижков обиженно замолчал, хотел было идти, но раздумал и потоптавшись на месте, наставительно заметил:

-- Когда тебя спрашивают порядочные люди, так ты толком расскажи, а сердиться нечего. И не тыкай, потому что я тебе не кто-нибудь, а потомственный почетный дворянин и еще губернский секретарь... А ты грубиян и ругатель...

Сказав это, он снова потыкал палочкой в обледенелую массу и решив, что в самом скверном случае эта постройка никоим образом касаться его не может, он поплелся к своему дому, который находился в ближайшем переулке...

* * *

На другой день, рано утром, Сижков проснулся и сел в постели с выражением необычайного недоумения и страха в лице. Его разбудил какой-то грохот, потрясший весь двухэтажный деревянный дом от крыши до основания. Сидя в постели, старик долго прислушивался и соображал: снилось ему это, или было на самом деле?..

В доме царила тишина, и с улицы не доносилось ни звука. Была ясная, зимняя погода, и раннее солнце ослепительно резало в окна спальни и столовой, которая была вся видна в раскрытую дверь. В комнатах, успевших за ночь порядком остыть, чувствовался легкий холодок, охвативший Сижкова неприятной дрожью и заставивший его снова нырнуть под одеяло. Согревшись, он уже начал дремать, как вдруг снова раздался страшный грохот, от которого задрожал весь дом и в окнах жалобно задребезжали стекла. "Из пушек палят! -- с ужасом подумал Сижков, вскакивая с постели и трясясь, как в лихорадке. В эту минуту в спальню вошла кухарка Агафья, только что вернувшаяся с улицы, куда она ходила за провизией. От нее пахло снегом и морозом, и курносое лицо ее было перекошено от испуга.

-- Не дай Бог, что делается! -- рассказывала она, возбужденно размахивая руками: страсти такие, что аж дух тебе захватывает!.. Народ бунтует, начальства не хочет признавать! Улицы загородили -- баррикадами, сказывает --">