Михаил Абрамович Гершензон - Степан Петрович Путаница

просить Людовика, чтобы он переехал в Париж, поближе к Собранию генеральных штатов.

– В Петербург, – поправил его Еремин.

– Да нет же, в какой Петербург! – воскликнул Степан Петрович и встал со стула. – Людовика усадили в карету и повезли в Париж, в Тюильри. В Тюильри ему негде было охотиться. Пришлось ему ездить далеко в Вильнев-де-Руа. Вот видите, что он пишет в 1791 году:

«3 октября. Прогулка верхом в 9 часов в Вильнев-де-Руа. Убито 3 фазана. В 9 часов прием депутации Законодательного собрания; ехал туда и обратно в карете. В 5¾ часа итальянская комедия – „Два охотника“. У меня появился геморрой, пил сыворотку».

Тут мы поняли, что на этот раз Путаница не виноват. Этих феодалов очень легко спутать.

– Комедия про двух охотников, – тихонько сказал Степан Петрович, и нам стало очень смешно. Еремин так хохотал, что сполз под парту. А мы с Крякшей и другие пошли к кафедре, чтобы разобрать дневники – отдельно Николая, отдельно Людовика. Мне все не верилось, что это правда, но Путаница показал нам и книжки, из которых сделаны были выписки.

В это время прозвонил звонок.

– Половина четвертого! – схватился Степан Петрович. – Мне надо бежать, а то я опоздаю на лекцию.

– Погодите, мы не успели еще разобрать, – сказал Крякша, но Путаница сгреб листки, как попало, и сунул их в портфель. – Не надо, не надо. Я все равно спутаю, – засмеялся он. – Их уже спутала история.

– Вот так история! – фыркнул Еремин, вылезая из-под парты. – А ведь правда, Путаница не виноват.

Вторая путаница

1

Самое скучное деле на свете – письменные зачеты.

Сидишь, корпишь, в носу ковыряешь; а там посмотришь, – и все написано не так, как нужно. Скачут слова, как блохи, – нипочем не соберешь.

Я и говорю Сережке Парфенову:

– Давай, подъедем к Путанице, чтобы зачет писать сообща.

– Как так, сообща? – удивился Парфенов. – Это тебе не горелки.

– Вот именно, что горелки, – говорю я. – В одиночку работать – это одно головотяпство.

– Идиотизм сельского труда, – отозвался Еремин. – Гаврилов, безусловно придумал дело. Сколотим бригаду и завтра же Путаницу возьмем за жабры. Пойдешь в бригаду, Крякша?

Крякша только поморщил нос.

– Скажешь тоже, бригада, – буркнул он. – Откуда только берутся такие умники? Ты что думаешь, за эту рационализацию Путаница тебе и вправду поставит зачет?

– А конечно, поставит, – сказал Еремин. – Отчего не поставить? Хорошо напишем – поставит. А Гаврилова за идею предлагаю качать.

На другой день Степан Петрович прочел нам темы.

– Берем, что ли, Ходынку? – сказал я Крякше.

– Почему именно Ходынку? – спросил Крякша. – Что ты живешь там рядом, так это не резон.

– А по-моему – резон. Я там всю местность знаю. И свидетели у нас есть.

– Какие свидетели? – спросил Ванька.

– Потом расскажу. Значит, Ходынку?

– Да ладно, бери Ходынку! – махнул рукой Парфенов. – Что там долго рассусоливать.

– Степан Петрович, а можно нам бригадой? – вдруг выпалил Еремин.

Степан Петрович рассердился.

– Сядь, сядь, ты только что выходил. Что ты – Маленький, каждую минуту в уборную бегать? Погоди, сейчас будет звонок.

– Да мне вовсе не в уборную, – взмолился Еремин. – Я только хотел…

– А? Что? – спросил Путаница и отложил в сторону книгу.

Тут я вышел вперед и все ему рассказал. Он с первого слова понял, в чем дело, и улыбнулся.

– Кто же у вас входит в бригаду? – спросил он, сходя с кафедры.

– Я, Еремин, Крякшин, Сережка Парфенов и Ванька.

– Ванька – это ты? – ткнул он пальцем Ваньку.

– Да, – сказал Ванька.

– Что ж, это очень хорошо, – кивнул головой Степан Петрович. – Ну, смотрите. Бригада – это ответственная штука. Тем более – первый опыт. Если вы подкачаете, трудно будет другим начинать, – тогда уж бригадам крышка. А кто у вас будет старший?

– Как старший? – переспросил Ванька.

– Ну, бригадир?

– Я! – крикнул Крякша.

– Я! – крикнул Парфенов.

– Я! – крикнул Еремин.

Мы с Ванькой тоже не опоздали. Все крикнули сразу.

– Значит, единогласно, – засмеялся Путаница.

2

Первым долгом мы каждому из нас дали конкретное задание. Ванька с Парфеновым прямо из школы двинули в Музей Революции, посмотреть чашки, которые царь раздавал народу. Еремин и Крякша пошли в библиотеку за литературой, где про Ходынку. А я взялся раздобыть живого свидетеля. Живой свидетель – это Синичкин, сапожник, который живет в Стрельненском переулке. Он сам себя так --">