Александр Сергеевич Пушкин - Сцены из рыцарских времён

Клотильда не ахнет…

Деньги! кабы знал он, как рыцари презирают нас, несмотря на наши деньги…

Альбер.

А! это Франц; на кого ты раскричался?

Франц.

Ах, сударь, вы меня слышали… я сам с собою рассуждал…

Альбер.

А о чём рассуждал ты сам с собою?

Франц.

Я думал, как бы мне попасть на турнир.

Альбер.

Ты хочешь попасть на турнир?

Франц.

Точно так.

Альбер.

Ничего нет легче; у меня умер мой конюший — хочешь ли на его место?

Франц.

Как! бедный ваш Яков умер? Отчего ж он умер?

Альбер.

Ей-богу, не знаю — в пятницу он был здоровёшенек; вечером воротился я поздно (я был в гостях у Ремона и порядочно подпил) — Яков сказал мне что-то… я рассердился и ударил его — помнится, по щеке — а может быть и в висок — однако нет: точно по щеке; Яков повалился — да уж и не встал; я лёг не раздевшись — а на другой день узнаю, что мой бедный Яков — умре́.

Франц.

Ай рыцарь! видно, пощёчины ваши тяжелы.

Альбер.

На мне была железная рукавица.— Ну что же, хочешь быть моим конюшим?

Франц (почёсывается).

Вашим конюшим?

Альбер.

Что ты почёсываешься? соглашайся.— Я возьму тебя на турнир — ты будешь жить у меня в замке. Быть оруженосцем у такого рыцаря, как я, не шутка: ведь уж это ступень. Со временем, как знать, тебя посвятим и в рыцари — многие так начинали.

Франц.

А что скажет мой отец?

Альбер. А ему какое дело до тебя?

Франц.

Он меня наследства лишит…

Альбер.

А ты плюнь — тебе же будет легче.

Франц.

И я буду жить у вас в замке?..

Альбер.

Конечно.— Ну, согласен?

Франц.

Вы не будете давать мне пощёчин?

Альбер.

Нет, нет, не бойся; а хоть и случится такой грех — что за беда? — не все ж конюшие убиты до смерти.

Франц.

И то правда: коли случится такой грех — посмотрим, кто кого…

Альбер.

Что? что ты говоришь? я тебя не понял.

Франц.

Так, я думал сам про себя.

Альбер. Ну, что ж — соглашайся…

Франц.

Извольте — согласен.

Альбер.

Нечего было и думать. Достань-ка себе лошадь и приходи ко мне.

—

Берта и Клотильда.

Клотильда.

Берта, скажи мне что-нибудь, мне скучно.

Берта.

О чём же я буду вам говорить? — не о нашем ли рыцаре.

Клотильда.

О каком рыцаре?

Берта.

О том, который остался победителем на турнире.

Клотильда.

О графе Ротенфельде. Нет, я не хочу говорить о нём; вот уже две недели, как мы возвратились — а он и не думал приехать к нам; это с его стороны неучтивость.

Берта.

Погодите — я уверена, что он будет завтра…

Клотильда.

Почему ты так думаешь?

Берта.

Потому, что я его во сне видела.

Клотильда.

И, боже мой! Это ничего не значит. Я всякую ночь вижу его во сне.

Берта.

Это совсем другое дело — вы в него влюблены.

Клотильда.

Я влюблена! Прошу пустяков не говорить… Да и про графа Ротенфельда толковать тебе нечего. Говори мне о ком-нибудь другом.

Берта.

О ком же? О конюшем братца, о Франце?

Клотильда.

Пожалуй, говори мне о Франце.

Берта.

Вообразите, сударыня, что он от вас без ума.

Клотильда.

Франц от меня без ума? Кто тебе это сказал?

Берта.

Никто, я сама заметила; когда вы садитесь верхом, он всегда держит вам стремя; когда служит за столом, он не ‹видит› никого, кроме вас; если вы уроните платок, он всех проворнее его подымет — а на нас и не смотрит…

Клотильда.

Или ты дура, или Франц предерзкая тварь…

(Входят Альбер, Ротенфельд и

--">