Сергей Николаевич Сергеев-Ценский - Том 1. Произведения 1902-1909

волнений, а также не прекращенную и в армии литературную деятельность, то Сергеев-Ценский за свои «преступления» еще сравнительно легко отделался тем, что был в конце 1905 года уволен из армии за «политическую неблагонадежность».

События первой русской революции на долгие годы определили направление его творческих исканий. 2 февраля 1905 года Сергеев-Ценский писал прогрессивному издателю В. С. Миролюбову: «До сего времени искренне думаю, что в каждом своем рассказе я протестовал»^[6].

И действительно это было так. Возьмем хотя бы рассказ «Молчальники» (1905). Ни грабеж, ни пожар, ни зверское убийство в монастыре не нарушили обет молчания, принятый «лапотником», «сапожником из города» и интеллигентом. Началась революция — и три бывших монаха вышли на борьбу за свободу против огромной и темной силы.

Рассказ «Молчальники» и повесть «Сад», по словам А. И. Куприна, посетившего в 1906 году Сергеева-Ценского в Алуште, принесли их автору «политическое имя». За «Молчальники» журнал «Вопросы жизни» получил предупреждение, а за напечатание повести «Сад» был в 1905 году закрыт.

Повесть «Сад» — значительный шаг вперед в идейно-художественном развитии писателя, а образ ее центрального героя Шевардина — первая попытка нарисовать образ народного заступника. Молодого агронома Шевардина волнуют безропотные страдания живущих в страшной нищете крестьян. «Да сколько же еще — сто лет, тысячу лет — вы будете молчать?» — восклицает он. Описанием преступлений графа автор оправдывает его убийцу Шевардина, хотя и не скрывает того, что поднять крестьян на борьбу, раскачать «колокол миллионнопудовый» его герою-одиночке не удалось.

Проникновенно лиричен и многокрасочен в повести пейзаж, ставший полноправным ее «героем». Здесь рельефно выступили те особенности дарования С. Н. Сергеева-Ценского, о которых впоследствии так хорошо сказал П. А. Павленко: «Природа и человеческая речь — два увлечения Ценского. Глаз и ухо художника ловят самые тончайшие оттенки цвета и самые нежные обороты слова и передают их с исключительной, ни у кого другого не повторяющейся остротой»^[7].

Толчком к замыслу повести «Лесная топь» послужил, по словам писателя, трагический случай из военного быта (солдаты запасного батальона изнасиловали и убили приехавшую из деревни жену фельдфебеля^[8]). В «Лесной топи», как признавался сам автор, использованы его наблюдения над крестьянской жизнью в Тамбовской и Рязанской губерниях (в годы юности и годы учительства).

Образ Антонины — один из первых женских образов в творчестве Сергеева-Ценского, данных «крупным планом». Правдиво раскрыта в повести психология молодой крестьянки, которую лесная топь преследует с самого детства, морально изуродовав ее, но не убив в ней мучительного стремления найти выход. Лесная топь — символ темноты, невежества, нищеты и звериной дикости нравов, порожденных эксплуататорским строем, — оказывается сильнее Антонины.

Знаток и тонкий истолкователь творчества Сергеева-Ценского, критик Н. И. Замошкин писал: «„Человек — это звучит гордо“ — на заре освобождения было сказано сильно, веско. В болото был брошен камень. Вслед за Горьким бросил свой камень и Сергеев-Ценский: „Ты сначала дослужись до человека, послужи у разума на службе; человек — это чин… и выше всех чинов ангельских“ (из „Лесной топи“ и авторского эпиграфа к повести „Чудо“…). Здесь есть новый оттенок: дослужись, тогда имя твое будет звучать гордо. И, наконец, третий камень: „Имя человечье несите в гордости“ (Маяковский), дослужившись, не выпускайте знамени человеческого, несите всегда»^[9].

После ухода из армии Сергеев-Ценский поселяется в Алуште и всецело посвящает себя художественному творчеству. Еще свежи были в его памяти революционные события в Одессе и Симферополе, еще вспыхивали в разных концах страны молнии разрозненных крестьянских и солдатских восстаний, но революционные настроения все же явственно шли на убыль, а реакция переходила в наступление. В 1906–1907 годах Сергеевым-Ценским написан роман «Бабаев». О замысле своего первого романа он впоследствии писал критику Е. Колтоновской: «Мне тогда, как офицеру запаса, пришлось очень близко соприкоснуться с погромом евреев, ролью в этом погроме полиции и своего полка и со страшным итогом погрома — 52-мя убитыми. Вот что произвело на меня впечатление потрясающее и дало тон „Бабаеву“, а отнюдь не увлечение Достоевским, --">