Сборник - Дни боевые

пойдем мы хоженой дорогой, назад, на заход солнца.
Тяжелыми шагами пойдем... Такими тяжелыми, что у немца под ногами
—

—

земля

затрясется!

Старшина
шись
.

трудно,

хин еле

по-стариковски,

лейтенанта,

над теломі

сказал

преклонил одно колено и, нагнувтихо, что взволнованный Лопа-

так

расслышал:

Может, и вы, товарищ лейтенант, еще услышите нашу походку...
Может, и до вашей могилки долетит ветер с Украины...
ч
Двое бойцов соскочили в могилу, бережно приняли на руки негну—

щееся

тело

песчаной

Быстро

Не подымаясь с колен, старшина бросил горсть
руку.
над могилой маленький песчаный
холмик, отгремел

лейтенанта.

земли

и поднял

вырос

6

троекратный ружейный
продолжая его,
рея.

Никогда
как

в

эти

медленно

ребята?

ШОЛОХОВ

салют,

удесятеренной

загрохотала

еще

не

и,

было у Лопахина

восхищения

и

и

разгневанной силой
гаубичная бата-

неподалеку

горько на сердце,
под кустом. Мимо
еще один боец. Лопахин слышал, как,
зависти, Копытовский говорил:

Ища одиночества,
прошли Копытовский и
от

с

расположенная

часы.

захлебываясь
—

МИХАИЛ

он

так

ушел

тяжело
в

и

лес, лег

дивизия, она недавно подошла
сюда.
Видал,
штаны
на
них, что гимнастерки,
что
шинельки

...новенькая

Что

—

какие
все

с

иголки, все блестит! Нарядные, черти, ну просто как женихи! А на себя
глянул
батюшки светы!
как,, скажи, я на собачьей свадьбе побывал,
как, скажи, меня двадцать кобелей рвали! Одна штанина в трех местах
располосованная, а зашить нечем, .нитки все кончились. Гимнастерка на
спине вся сопрела от пота, лентами ползет и уже на бредень стала
похожа. Про обувку и говорить нечего: левый сапог рот раззявил, и неизвестно, чего он просит
то ли телефонного провода на перевязку подошвы, то ли настоящей починки... А кормятся они как? Точно в санатории!
Рыбу, глушенную бомбами, ловят в Дону; при мне в котел такого сазана завалили, что ахнешь! Живут, как на даче. Так, конечно, можно воевать.
А побывали бы в таком переплете, как мы вчера, сразу облиняли
бы эти женихи!
Лопахин лежал, упершись локтями в рыхлую земяю, устало думая о
том, что теперь, пожалуй, остатки полка отправят в тыл на переформирование или на пополнение какой-либо новой части,
что
этак,
чего
доброго, придется надолго проститься с фронтом, да еще в такое время,
когда немец осатанело прет к Волге и -на фронте дорог каждый человек.
Он представил себя с тощим «сидором» за плечами, уныло бредущим
куда-то в неведомый тыл, а затем воображение подсказало ему и все
остальное: скучная, лишенная боевых тревог и радостей жизнь в провинциальном городке, пресная жизнь запасника, учения за городом, в выжженной солнцем степи, стрельбы по деревянным макетам танков и нудные наставления
какого-нибудь бывалого лейтенанта, который по долгу
службы и на него, Петра Лопахим, уже прошедшего все огни и воды и
медные трубы, будет смотреть, как на молодого, лопоухого призывника... Лопахин с негодованием повертел головой, заерзал на месте.
Нет,
чорт возьми, не для него эта тихая жизнь! Он предпочитает стрелять по
настоящим немецким танкам, а не по каким-то там глупым макетам,
и
итти на запад, а не на восток, и лишь на худой конец постоять
немного
здесь, у Дона, перед новым> наступлением. Да и что его может удерживать
в части, где не осталось
ни одного старого товарища?
Нет Стрельцова, с которым они подружились простой и крепкой солдатской дружбой. Насмешливый, злой на язык весельчак Лопахин словно бы дополнял всегда сдержанного, молчаливого Николая, и, глядя на
них,
старшина
Поприщенко
медлительный пожилой украинец
не
—

—

—

—

—

Петра

—

Лопахина и Николая Стрельцова превратить в тесто, а потом хорошенько перемесить то тесто и слепить из 'чего человека,
может, и помучился бы из двоих один настоящий человек,
а может, и нет,
кто ж его знает,
что из этого
месива
вышло
бы!»
Стрельцова нет, вчера его контузило, и неизвестно, куда попадет он
после госпиталя; только за один вчерашний день погибли Звягинцев, повар Лисиченко, Кочетыгов, сержант Никифоров, Борзых... Сколько --">