Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк - На кумысе

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович На кумысе (Из летних экскурсий).

I.

-- Ну, так как насчет травы-то, Егорыч, а?...

-- Чего: как?... Пущай коней, а потом разсчитаемся... Не стало ее, травы-то, што ли?

-- Оно, конешно, травы у вас вудоволь, а только все-таки... Ты ужь напрямки скажи цену, штобы без сумленья.

-- Да говорят тебе: пущай... Эко разговор нашел: трава. Все одно на корню простоит...

Разговор происходит где-то под окном. Я его слышу сквозь сон, но не могу проснуться,-- так крепко спится. Один голос, без сомнения, принадлежит моему кучеру Андронычу, а другой -- неизвестному лицу. Наступает пауза, и я снова засыпаю.

-- Так ужь ты делом, Егорыч, говори!

-- Да я же тебе сказал. Эк привязался человек!

-- В самом деле, штобы аккуратно... После сам судачить будешь. А травы у вас, прямо сказать, не в проворот. Все равно, в дудку уйдет... По дороге-то видели тоже достаточно. Барин спрашивал: "зачем, говорит, сухия дудки?" А я и разсказываю, што в козаках у вас не укосить этой самой травы, вот она стоит, стоит, да в дудку вытянется... Известно, какия места: одно слово -- ренбургская губерния, орда пошла.

-- У нас какая трава: ковыль... крепкая, одно слово. Пусти-ко городскую лошадь с овса да прямо на свежую траву -- измоет ее, а на нашей только жиру нагуляет.

-- Знаем... Не в первой по степе-то ездишь. Слава Боту, тоже было поезжено... В третьем годе барыню под Троицк на кумыз {В степи говорят "кумыз", а не кумыс. Автор.} возил, ноне вон барина предоставил. Ну, так как насчет травы?

-- Пущай, сказано.

-- Ну...

Пауза. Я открываю глаза. Маленькая конурка залита ярким июньским светом, который просто слепит. Единственное окно выходит на двор. Где это я? Ах, да, на кумызе... Последняя мысль заставляет меня быстро подняться с места и распахнуть окно. В комнату врывается струя холоднаго утренняго воздуха, пропитаннаго ароматом той степной травы, о которой сейчас идет разговор. Я быстро надеваю охотничьи сапоги, шведскую куртку и кричу в окно:

-- Андроныч, попроси у хозяина коробки сездить в коши...

Хозяин, оренбургский козак Егорыч, подходит к окну сам и, почесывая одною рукой спину, обясняет, что можно ехать и на его лошади,-- сделайте милость, все равно так же стоит. Невысокая фигура Егорыча с его бабьими покатыми плечами решительно не имеет в себе ничего воинственнаго, а рябое подслеповатое лицо с белокурыми, скатавшимися волосами -- того меньше. Может быть, есть своя козачья хитрость, но и только.

-- Разе у нас своих коней не стало?-- ворчит Андроныч.-- Нам коробок только.

-- А вон он стоит, у плетня.

Комната у меня такая маленькая, что, по поговорке, кошку за хвост негде повернуть. У двери четвертую часть помещения заняла битая из глины печь. Пол покосился. Пахнет свежею известкой и застоявшеюся сыростью. Две лавки и крошечный стол составляют всю мебель. Чемодан и разныя дорожныя вещи свалены в углу. Квартира попалась неказистая, но не из чего было выбирать.

Пока Андроныч закладывал свою лошадь, я выхожу на крылечко умыться. Рукомойником служит какой-то глиняный черепок, подвешенный к крылечку сбоку. Тут же и помойная яма, а в ней роется свинья с двумя поросятами. Вода такая холодная, и я с удовольствием вытираю себе ею шею,-- на свежем воздухе так редко приходится умываться, а помойная яма со свиньей и поросятами в счет нейдет.. Егорыч продолжает стоять у окна и наблюдает церемонию умыванья. Видимо, он не умеет даже спросить: каково изволили почивать? а просто зевает на новаго человека, который свалился нежданно-негаданно на его козачью голову в виде непредвиденной доходной статьи.

-- А других квартир нет в деревне?-- спрашиваю я, хотя отлично знаю, что квартир нет.

-- Каки у нас в станице фатеры!

-- А другие кумызники как живут?

-- А те, значит, раньше приехали... с весны еще, значит.

-- Я видел вчера несколько хороших домов.

-- Каки у нас дома! Всего-на-всего один. У суседа, значит, напротив сусед, так у ево адвокат из Мияса.

Нет, в моем хозяине решительно ничего незаметно козацкаго, что даже обидно: станица Михайловка принадлежит к области Оренбургскаго казачьяго войска, а Егорыч стоит вахлак вахлаком, как самый обыкновенный мужик. Обстановка его козачьяго жилья тоже незавидная: избенка проваленная, крылечко покосилось, двор грязный, хозяйственныя пристройки из березоваго плетня, крыши из соломы. Прибавьте к этому, что Егорыч один из --">