Александр Эрдимтович Башкуев - Ловчий. Том 2. Кабан и трещотки

Безбородке. Тем
временем Павел начинает читать указы.

П А В Е Л : Итак, самым первым указом я ввожу новые и четкие правила престолонаследия в Российской Империи.
С А Л Т Ы К О В (с одушевлением): Давно пора!
9

А. Башкуев. Ловчий. Кабан и трещотки

П А В Е Л : Вторым указом — отменяю действие Жалованной грамоты,
запрещавшей телесные наказания дворянства. Отныне дворян можно и пытать, и пороть, как того многие и заслуживают!
Б Е З Б О Р О Д К О (одобрительно усмехаясь): И это пора. А то, ишь, разбаловались. А цесаревича Константина в первую голову!
П А В Е Л : Третий мой указ — о введении налога на помещиков ради содержания местного управления. Пусть теперь Орловы, Юсуповы и моя
кузина сами содержат свою же администрацию в их же провинциях...
Оба советника переглядываются и пожимают плечами.
Безбородко робко поднимает руку и спрашивает.

Б Е З Б О Р О Д К О : А кто же этот налог будет в провинциях собирать?
Те же, кто им облагается? А ежели они решат уклоняться?
П А В Е Л : А вот для этого и написан второй указ — о телесных наказаниях для дворянства. Не захотят собирать, тогда мы их палкой!
Советники вновь переглядываются. Безбородко хочет чтото сказать, но Салтыков делает умоляющий жест и движение, будто болтает языком, а потом снисходительно
разводит руками. Безбородко пыхтит, кивая в ответ.

П А В Е Л : Четвертый указ — о введении единого подушного налога
на всех помещиков, а то эти Орловы совсем обнаглели — крестьян
у них больше, чем у меня, Государя.
Лица советников становятся скучными, и они оба начинают что-то на пальцах подсчитывать.

П А В Е Л : Пятым указом я ввожу запрет на прошения об отставке для
тех, кто прослужил менее пяти лет... Так... Шестым указом...
Бубнеж Государя продолжается и продолжается. Оба советника очевидно заскучали, ибо что-то в указах обоим
им не понравилось. Они даже начинают меж собой развлекаться — толкаясь и пытаясь друг другу наступить
на ногу. А тот все зачитывает...

П А В Е Л : ...и наконец двадцать седьмым указом я прикажу повесить
особый ящик у Зимнего, в который любой обыватель сможет мне
10

Серия 6. Antidotum adversus Caesarem (Противоядие против Цезаря)

кидать письма, докладывая, какие из указов моих не исполнены.
А всех виновных буду лично бить палкой.
С этими словами Павел складывает бумаги с указами
в кучку и, даже не ожидая ответа советников, идет прочь
из зала. Он почти выходит из Тронной залы, но на пороге
вдруг резко поворачивается и с сияющим видом говорит.

П А В Е Л (с видимым удовольствием): Кстати, раз уж я, несмотря
на все ваши козни, все-таки стал Государем, я начну совершенно новую жизнь. Помирюсь со всею семьей, соберу всех, наконец, под одну
общую крышу. Зиму будем проводить здесь, а летом всей семьею
отдыхать в Гатчине!
С этими словами Павел резко поворачивается и выходит.
Ошеломленные сановники переглядываются.

Б Е З Б О Р О Д К О (с изумлением): Интересно, как он собрался помирить
Шарлотту Карловну со своим сынком Константином?!
С А Л Т Ы К О В (мрачно): А вот мне интересно, как они с Кристофером
поделят Марию Федоровну...
Б Е З Б О Р О Д К О (хватаясь за голову): Твою ж мать... Мне послы доложили, что жена Александра Елизавета написала матери уже тыщу
писем. И там сказано, что Александр — импотент. Но это еще ничего,
жена Константина Анна в Саксонии нынче про него и про Павла
такое рассказывает...
С А Л Т Ы К О В (задумчиво): Пожалуй, у меня накопилось уже столько
дел в министерстве образования...
Б Е З Б О Р О Д К О (кивая в ответ): Мудрый ты человек, Николай Иваныч. И впрямь, надо мне все эти новые указы всем послам разъяснять, а это же — каждому написать... Побегу я... Дела!

1796. Павильон. Зима. Ночь. Зимний дворец. Комнаты
Марии Федоровны

4а

В двери покоев Марии Федоровны кто-то отчаянно и сильно
молотится. Двери изнутри открывают, за ними стоят
Кристофер фон Бенкендорф в полном облачении, за ним
11

А. Башкуев. Ловчий. Кабан и трещотки

его офицеры: Невельский, Оболенский и прочие. Рядом с
Кристофером — бледная Мария Федоровна, а рядом с нею
Шарлотта Карловна фон Ливен, сжимающая в руках люльку с маленьким Николаем. К ногам Карловны жмется маленькая девочка — сравнительно высокая и явно голенастая
Анна Павловна, родившаяся уже после разделения Гатчины
на две части, а чуть поодаль стоят прочие Павловны, они
взрослей, и ножки у них всех — коротенькие. Посреди --">