Виктор Александрович Иутин - Кровавый скипетр

крохотной ручонкой к отцовской бороде. Василий Иоаннович поднёс сына ко гробу преподобного Сергия Радонежского, сказав:

— Ныне сие твой хранитель! Да пребудет он с тобою…

Легонько взяв младенца за головку, прислонил его лбом к раке святого…

* * *

С первых дней жизни новорождённый был окружён заботой. Заботой отца, ежедневно спрашивающего о здоровье малыша, заботой матери и няньки Аграфены, чьи сказки и колыбельные были первым, что услышал и полюбил маленький Иоанн. Елена вскоре вновь забеременела и уже не могла уделять сыну много внимания. И крайне редко к нему наведывался большой и полноватый мужчина с пепельной бородой — отдалённо мальчик понимал, что это был отец.

Ничего не запомнил Иоанн о нём. Помнил спустя годы лишь его измученное худое и бледное лицо, уставший, безучастный ко всему взгляд. Помнил рыдающую у ложа мать, кою силились вывести из покоев. Помнил смрад от гноящегося нарыва на теле отца, помнил, как приподняли великого князя на подушках по его просьбе, когда Иоанна мамка Аграфена подвела за руку к одру великого князя. С усилием князь Василий вознёс руку и перекрестил сына, прошептав молитву, а затем поднял мутный, угасающий, но всё ещё тяжёлый взгляд властителя Московского княжества на толпившихся поодаль опекунов, назначенных им самим, и проговорил с усилием:

— Ни пяди не отступать от ребёнка! Не сметь…

Иоанна, ещё ничего не понимавшего, отвели, следом поднесли новорождённого брата его — Юрия. Василий перекрестил и его, а после, обессиленный, рухнул в подушки. Уходя, Иоанн испуганно и мимолётно посмотрел на бородатых, разодетых своих опекунов — ближайших придворных умирающего великого князя, представителей видных семей. Они тоже провожали мальчика полными безразличия взглядами, от которых Иоанну стало не по себе, но он почувствовал тёплую руку Аграфены на своей головёнке и совсем успокоился, когда услышал:

— Пойдём, дитятко моё, светик мой…

Аграфена плакала, жалея и умирающего великого князя, и двух совсем юных мальчиков, в столь раннем возрасте остававшихся сиротами. Но рядом с ней Ваня ощущал себя в безопасности, не ведая ещё, какая уготована ему в ближайшем времени роль.

— А ласкажи сказку! — улыбаясь, попросил мальчик.

В это же время великий князь Василий умер. Над телом его назначенные им опекуны сына уже обсуждали меж собой, как будут делить власть. А тем временем ни о чём не подозревавший трёхлетний властитель Великого княжества Московского, засыпая, дослушивал сказку своей няньки…

Отец оставил младенцу-сыну трудное наследство. С востока огибают страну осколки великой Золотой Орды — Крымское и Казанское ханство, за ними Астрахань и Ногайская орда. И все они, заклятые враги Руси, поддерживаемые турецким султаном, ежегодно совершают набеги на её земли. Всё ещё несут арканы за сёдлами татарских коней несчастных пленных, которым суждено сгинуть на невольничьих рынках Кафы, всё ещё горят деревни и гибнут люди. Дикая, суровая, бескрайняя Сибирь под властью татар-кочевников. Несмотря на то, что все эти враги русского народа изнутри ослаблены постоянной борьбой за власть, они не могут допустить, дабы появилась Россия, единая и сильная, ибо в этом уже видят свой конец, хотя трёхсотлетнее иго татарское пало лишь полвека назад.

С западной стороны на Карелию и Прибалтику, необходимые русским, претендуют шведы. Ливонский орден, некогда грозный, но теперь жалкий и слабый, владеет Юрьевом, городом, основанным Ярославом Мудрым, и контролирует выход к Балтийскому морю, едва ли не единственный возможный торговый путь России с Европой. Помимо того ливонцы активно притесняют православных на своей территории.

Под властью Великого княжества Литовского находятся ещё многие города, отобранные у русских княжеств в период междоусобиц, когда едва ли они могли восстановиться после татарских ратей. Полоцк, Орша, Туров, Киев, Черкассы — эти города ещё предстояло вернуть! И отец, и дед понемногу отвоёвывали утерянное, но до конца борьбы было ещё далеко!

Кроме внешних врагов у юного великого князя хватало и внутренних. Древние и сильные Новгород и Псков хоть и присоединены к Московскому княжеству, но помнят ещё унижение и кровь дедов, потому верности в них нет.

Виднейшие и наиболее знатные бояре, порой не самые дельные, заседают в думе, и без их одобрения --">