Джулиан Рэтбоун - Последний английский король

Джулиан Рэтбоун Последний английский король

Но если дело дошло до схватки, постыдно вождю уступать кому-либо в доблести, постыдно дружине не уподобляться доблестью своему вождю. А выйти живым из боя, в котором пал вождь, – бесчестье и позор на всю жизнь; защищать его, оберегать, совершать доблестные деяния, помышляя только о его славе, – первейшая их обязанность: вожди сражаются ради победы, дружинники – за своего вождя.

Тацит^[1]

От автора

Анахронизмы и историческая достоверность

Два других вида анахронизмов допущены совершенно сознательно. «Последний английский король» написан современным языком – это касается и самого повествования, и диалогов. Может показаться, что я захожу чересчур далеко, осовременивая речь героев. Так, древние правители ругаются у меня направо и налево, не хуже нынешних. Впрочем, почему бы и нет? Я вполне уверен, что англосаксонские лорды были столь же вспыльчивы, как и сегодняшние их преемники, и поскольку все они, за исключением Эдуарда Исповедника^[2], были весьма грубые типы, почему бы их ругани не звучать в тон всей их речи? Бранную лексику не без оснований возводят к англосаксонским корням, именуя «исконным наречием», так что лишать моих героев столь характерных словечек, как «на хрен» и «дерьмо», было бы вдвойне глупо.

По той же причине я использую современные варианты написания имен. Зачем утомлять читателя, называя короля Канута^[3] Кнутом и Винчестер Винтансеастером?

Более спорным может показаться третий вид анахронизмов: персонажи, а порой и рассказчик, используют прямые или скрытые цитаты из более поздних авторов или делают намеки на более поздние эпохи. Этим приемом пользовались самые уважаемые писатели, в частности, Хеллер в романе «Видит Бог». Некоторых это раздражает, мне же – сам не знаю почему – подобный подход нравится, и надеюсь, он кое-кого позабавит. Этот прием, однако, служит и вполне серьезной задаче: охваченные романом события нужно поместить в единый временной континуум, простирающийся как в прошлое, так и в будущее, напомнить читателям, в особенности английским, что наша история – продолжение тех лет.

Я старался соблюдать точность в обращении с историческими персонажами, датами и событиями, насколько они известны нам по разрозненным и зачастую противоречивым источникам, но, конечно, я позволяю себе интерпретировать эти источники недопустимым с точки зрения специалистов образом – ведь это как-никак роман. Вот почему столь подробно описываются здесь отношения Эдуарда Исповедника с семьей Годвинсонов^[4]: я уверен, что подобные отношения существовали, и как автор романа я вправе это утверждать, историку же приличествует большая осторожность. Надо также учесть, что Вильгельм Завоеватель^[5], подобно другим удачливым подонкам с нечистой совестью, проследил, чтобы в хрониках написали то, что было угодно ему.

Лишь один раз я позволил себе ради большей выразительности «подправить» историю: историки «полагают» (как они говорят), что Гарольд побывал в Нормандии в 1064 году, а я перенес эту поездку на 1065 год. Само собой, я выпускал те эпизоды, которые мешали развитию основного сюжета, а в тех случаях, когда источники не охватывают определенных периодов времени или не достаточно подробны, я считал себя вправе прибегнуть к вымыслу.

Пролог. Год 1070