Ваня Кирпичиков - Иностранное слово

отвечал на глупые насмешки одноклассников – богохульников.

Так сформировалась высшая идея туалета, определены его духовные ценности, таинства. Клозет с журчащей водой осмыслен и наполнен Абсолютной Истиной.

Минуты и часы пребывания в туалете он посвящал внутреннему убранству и уюту. В одно из прекрасных мгновений Ванька уследил своим взглядом, наполненным слезами радости, какие-то старые книжонки на верхних полках туалетика. Они были завалены старыми и пожелтевшими газетами. “Для жопы” – подумал Незнаев и стал собирать ненужный бумажный хлам в мусорное ведро. Среди этой макулатуры ему попалась книжица под названием ”Словарь иностранных слов”. Перелистывая данное наследие человеческой культуры, он читал непонятные и незнакомые ему словца-загадки. Сильно устав от бессмысленности ситуации, он зло бросил мракобесный словарь в помойное ведро, но…. потусторонне нравоучение матери – ”Сынок, иди учи слова, сынок, иди учи слова…” -прогремело в головке дурашки Ваньки. Он вспомнил бред матери про слова. Достав обратно книжку-всезнайку, Незнаев положил ее перед унитазом для дальнейшего возможного осмысления и занялся философским калоизвержением, коим любовался и наслаждался, потупив взор. “Потом…” – подумал он, имея в виду ”Словарь иностранных слов”.

Однако, всегда заходив в туалет, он натыкался на этот злосчастный словарь. Он ему мешал, пакостил мыслям о благочестии сортира. Толстый томик гадостных слов стал барьером к чистым помыслам о туалетной жизни. Он, как бельмо на глазу, раздражал и злил Ваньку. Но слова полуумной матери не выходили из мозжечка-орехокола Незнаева. Они гремели апокалиптическими фанфарами и мутили оставшийся рассудок-помои Ваньки. Он клял свою мать-привидение, ее бредовые туманные мысли-тараканы и даже орал ”Заткнись!”, стуча головой о стенки отхожего места. Раздражение нарастало, но выкинуть словарь Незнаев никак не мог – рука не поднималась. Так и лежала эта книга-ересь в боготуалете, обозначая свое сатанинское происхождение и напуская тьму и богоотступничество.

Ваньке казалось, что словарь испускал речи матери и являлся послом чужого злобного мира в его туалетном королевстве. Словарь как бы оживал при появлении Незнаева и монотонно декларировал материны фразы-убийцы. ”Заткнись!” – визжал с соплями Ванька, всхлипывая от негодования и обращаясь то ли к матери, то ли уже к словарю. Но книга-монолит все также занимала пространственно-временной континуум клозета и не собиралась растворяться в небытие. Она замерла в измерении Незнаева. Она ждала…

Будучи подавленный внеземным присутствием инородного тела в виде известной книжицы, разгневанный и ядовитый Ванька все же решил прикоснуться к ”Словарю иностранных слов”. Данный фолиант стал лифтом из мира Незнаева в мир никчемности и мракобесия человеческой природы, которого он так опасался. Раскрыв томик гнилья,  он, нехотя, произносил написанные там слова-демоны, потрясая окружающую туалетную атмосферу  дьявольскими словесными субстанциями. Они вертелись в божественном пространстве и не находили выхода. Они рвались наружу, чувствовали себя изгоями, были посланниками параллельного мира. Им страшно было в личном кабинете Ваньки.

Незнаев замолчал, и словца-пришельцы аннигилировали, вернувшись в свой обыденный мирок. Любимая клозетная атмосфера ожила и стала улыбаться, освободившись от паразитных звуков чужеродной жизни. Ванька прекратил вещание из зловредной бессмысленной вселенной человеческого недоразумения.

Он пришел в себя и четко определил, что не станет более нарушать, осквернять святилище его жизни помойными выбросами ”Словаря иностранных слов”. Ванька даже хотел выбросить нехристь в помойную дыру во дворе дома, но….фразы ”Сынок, иди учи слова, сынок, иди учи слова…” в очередной раз удержали за руку и не дали отправить книжонку в мусорную пропасть.

Он был взбешен на мать. Подойдя к ней в упор, орал и требовал прекратить насыщать его мозговое пространство идиотскими ”Сынок, иди учи слова, сынок, иди учи слова…” Мать-привидение запредельно молчала, крутя глазами, пытаясь что-то ответить любимому сынку. Зло смотря на мать и книжицу, Ванька истерически рыдал и умолял остановить поток глумлений над ним. Это не приносило успеха – мать все также немела, а фразы периодически резали острием бритвы голову Ваньки.