Александр Ханин - До Дели Далеко (СИ)

Ханин Александр Евграфович
До Дели Далеко (финальный фрагмент)

* * *

Купе освещено синюшным светом, горящих за окном фонарей. За столиком сидит полковник Хопкинс и с моноклем в глазу читает индийские газеты. Против него сидит госпожа Блаватская и шелушит фисташки.

- Это вы, Ким? - полковник бросает на меня быстрый взгляд поверх газетного листа. - А у меня есть свежая пресса. Не желаете пролистать?

Я, охнув, притискиваюсь, за столик. Гляжу на заоконный пейзаж. Пейзаж состоит в целом из неинтересных вагонов, фонарей и полоски тусклого неба. Под окном проходят таможенники в чалмах с кривыми мечами и маленькой мохнатой собачкой.

- Вы только послушайте, - с воодушевлением обращается к нам полковник. - На пресс-коференции в Патне принц Арджуна заявил, что вынужден отказаться от идеи объединить враждующие индийские княжества. Время еще не пришло, сказал, в частности, принц...

Я гляжу на "Hindustan Times" в руках полковника. На первом листе, высоченным шрифтом набран заголовок:

ЭХО АЛЛАХАБАДСКОЙ РЕЗНИ

Трудно не заметить. Словосочетание "Аллахабадская резня" вызывает у меня смутную тревогу. Чуть подавшись вперед, читаю статью:

Ночью с такого на такое-то весеннего месяца нисана, доктор Хакенбуш покончил с собой в одном из номеров дешевого отеля на окраине Рангата. Напоминаем читателям, что Хакенбуш, лечащий врач главного подозреваемого К. загадочным образом исчез на другой день после Аллахабадкой трагедии. Предполагалось так же что он, вероятно, убит своим пациентом.

Доктор Хакенбуш был опознан одним из постояльцев отеля. Когда в номер доктора ворвался наряд полиции, достопочтимый Хакенбуш был уже при смерти. Как выяснилось, впоследствии, он принял растительный яд неизвестного происхождения. Смерть доктора по рассказу очевидцев была долгой и мучительной.

- Остановите его... Я породил чудовище... - говорил в своем предсмертном бреду бедный-бедный доктор Хакенбуш. - Несчастные детишки, разносчики газет... Они же не в чем не виноваты... Он только защищал себя... и т.д.

Полную стенограмму бреда доктора Хакенбуша мы публикуем на седьмой странице.

Ниже помещены две фотографии. На первой - портрет доктора Хакенбуша. Доктор в белом халате и со стетоскопом на шее, с широченными, словно нарисованными черными усами, и бровями "домиком". За стеклами круглых очков удивленные лукавые глаза, выражение которых я описал бы, как сюрреалистическое. Я всегда находил своего доктора разительно похожим на Граучо Маркса. Рядом еще снимок. На снимке поляна с баобабом и изваянием из камня в виде фаллоса. В углу снимка - бородатый туземный полицейский в странной позе. В траве то там, то сям что-то белеет, какие-то тряпки или мусор. Фотография плохого качества, я всматриваюсь, щуря в тусклом свете глаза. Потом я понимаю - то, что белеет в траве там и сям, это никакие не тряпки, а тела или фрагменты тел, и полицейского в углу кадра банально тошнит. Зажмурив глаза, отшатываюсь от газеты. Снимок отчетливо проступает на обратной стороне век. Память услужливо раскрашивает фотографию в цвета. Я узнаю эту поляну. Я там был.

* * *

Корпоративчик на лоне природы. Вечер. Излучина Ганга. К песчаному берегу подступает древний, увитый лианами лес. Мы с Арабеллой, взявшись за руки, бредем через кусты можжевельника. Оглядываюсь. Сквозь подвижную, забрызганную вечерним светом листву я вижу белую скатерть, расстеленную на песке, контрастные фигурки людей раздумчиво прохаживающихся туда-сюда, немного поодаль зеркальный блеск дисков и крыльев "Студебекера", и пыльный желтый бок старенького "Опеля". Владельца "Студебекера" зовут Сергей. Он русский. Сергей не босс, он кто-то вроде надсмотрщика над нами. Высокий, с какой-то размытой фигурой и бледный широким лицом. Он медлителен и неизменно вежлив. Когда, он говорит тебе гадости, например, о том, что штрафует тебя за опоздание, он улыбается. Хозяин "Опеля" безымянный старичок-счетовод, который, если судить по его словам, помнит еще поход Александра Великого. Вот на этом "Опеле" и сверкающем "Студебекере" наш отдел и выбрался на лоно природы.

Арабелла идет через лес, оглядываясь по сторонам, пока не находит заросшую полянку с древним коряжистым баобабом посредине. Не то напевая, не то мурлыча, она подталкивает меня к этому самому баобабу. Когда я упираюсь спиной в шелушащийся, нагретый солнцем --">