Артём Владимирович Ляхович (Muzylo) - Логово Змиево

знакам. Осколок в руке трубит, как валторна за сценой. Вот что такое «тихий крик» — пока не выйдешь в ночь, не узнаешь. И город резонирует каждым старым окном, каждым клеймом на кирпиче — где живьём, а где из глубин, из-под асфальта.

Сколько их? Уже много, уже без шести тринадцать. Найдёшь все, соберёшь вместе — и тогда снова будет всё правильно. Всё будет как нужно. Уйдут эти люди, сгинет короста, расточатся протезы и парики, и снова станет живой настоящий город.

И всё вокруг будет живое. И сам ты будешь живой.

ЧАСТЬ I

Носи меня, вьюга, по улицам!

А. Блок

Глава 1

— Ты где лазишь? — встретила его мама, как обычно. — Уй, Лё-овик, а ботинки? Ботинки-то, а? Уй, а брюки, а брюки? Конечно, а всё маме вылизывать…

— Почему, — скривился тот. — Что я, сам не…

— «Сам», — потащила она ботинки, как добычу. — Знаю я, как ты «сам».

Лев постоял в одной штанине. Прошёл в ванную с брюками наперевес, потоптался и побрёл на кухню.

— А всё маме, маме… Что, уже? Вот так вот рраз — и помыл? Ты знаешь, сколько секунд надо мыть нормальным людям? Так-то оно и цепляется, дорогой мой. Уже пятнадцать тысяч семьсот по Змиеву, ты в курсе? Ты вообще в курсе, что в мире пандемия? Ну да, мы телевизор не смотрим, нам надо, чтоб мама рассказала…

— В курсе, — буркнул Лев и добавил: — Я помыл нормально.

— Помыл он. Садись, всё холодное давно.

Всё было горячее, но Лев ел, катая еду по нёбу. Рагу из синеньких прямо со сковородки, геркулес и компот. Ледяной, слава Богу. И правильные булки с маком — на десерт, но мама обижается, если не ешь их сразу.

— Я знаешь где беру их? У Созонтьевны — там, знаешь, где «Фора». Только у неё без этой вот химии. Домашнее тесто на своих яйцах. Ты знаешь, что в тех инкубаторах? Даже не буду за столом рассказывать, какой дрянью их там колют. Это ведь очень важно — свои яйца…

Лев хлебнул побольше компота, чтобы размочить правильную булку. Другие, неправильные, которые он иногда покупал, предавались анафеме и выбрасывались, если Льва не было рядом. А если был — заводилась лекция о пальмовом масле, о нитратах и нитритах, о том, что пора бы иметь мозги и т. п.

— …И я говорю ей: интересно, говорю. А то, что я в горкомиссии каждый год, как проклятая, это ничего, говорю? И на городе, и на области? Да кто твоих учеников слышал-то! Все на закрытых академах, две ноты связать не могут, а сама — «ой, Маргарит Пална, вы знаете, такая большая работа проведена, да, да, но всё-таки у вашей Лизочки не хватает мужской хватки в октавах». Мужской хватки в октавах, ты слышал, Лёвик? Мужской хватки ей надо. Да ты сама-то когда-нибудь эти октавы играла? Лизка, ты ж знаешь её, как вжарит вот это «ти-ра-та-та, ти-ра-та-та» в ас-дурном полонезе [1] — так всем мало места! Сидит щас, вкалывает, хоть и август, и каникулы. А вчера она…

Лизка — да, вжарить умела. И эти бесконечные мамины друзья-враги — они тоже умели. Тонкие, едва уловимые отношения музыкального бомонда — предмет бесконечных переживаний и пересудов, куда более интересных, чем сама музыка, как иногда казалось со стороны.

Почему-то это было только здесь. В Швейцарии было совсем другое. В Швейцарии всё было другое. Лев давно думал, как же обозначить это «другое» — не чистоту, не вежливость и не улицы пятнадцатого века, которые как новенькие и ненастоящие, а что-то общее, что включало бы и то, и другое, и третье, и много чего ещё.

— …А?

— Вкусно, спрашиваю? Хоть бы сказал.

— А. Вкусно, вкусно, — закивал Лев, сглатывая остатки булки. — Очень вкусно, конечно.

— Синенькие сегодня не вышли. Нет, ничего, но какие-то… не знаю. А овсянку я кому положила?

— Да ем я, ем.

— Ест он. И, знаешь, я так посмотрела на нее, говорю… Знаешь, говорю… А перед этим ко мне подходила твоя Рудольфовна, ну она — как всегда, хоть к ране прикладывай, ты знаешь ее, и говорит мне: Маргарит Пална, говорит. Вы всегда поддерживаете такой высокий уровень. Ваши выпускники, говорит… а у меня ж двое поступало в этом году, Ирка и Витенька, ты помнишь? Ничего ты не помнишь… Витюшик как вжарит, так всем мало места, пацан, что ж ты хочешь, а Ирка — ну, девочка, вся из себя, но всё равно ведь моя школа. Я так смотрю на

--">