Джой Джордан-Лейк - Позолоченная луна...

Джой Джордан-Лейк Позолоченная луна

Эта книга посвящается моей матери, Диане Оуэн Джордан, которая так любит людей.

А также памяти моей бабушки, Эвелин Хопсон Вуд Оуэн, от которой я унаследовала любовь к горам, искусству и словам.

И всем родным и друзьям, которые учили меня доброте и мужеству.

И, наконец, всем тем, кто старается сделать наш мир более сострадательным, мирным и справедливым.

Joy Jordan-Lake

Under a Gilded Moon

© 2020 by Joy Jordan-Lake

This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency

© Бялко А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

* * *

Глава 1

Октябрь 1895 года

Сквозь клубы дыма, окутывающего вагоны, дымовые трубы и развевающиеся подолы юбок, с самой дальней платформы Центрального вокзала Нью-Йорка прорвался свисток: настала пора взглянуть в лицо прошлому, которое, как она думала, удалось обмануть, оставить позади, покинуть. Пассажиры торопливо шли по платформе, покачивались высокие цилиндры, котелки и развевающиеся перья — все стремились вперед, к путешествиям, приключениям и тайным интригам. Но Керри МакГрегор застыла на месте. Она давно боялась, что этот момент когда-нибудь наступит.

Керри встретилась с мисс Хопсон взглядом. В уголках глаз старой учительницы в последнее время появились новые морщинки, но сам взгляд был твердым, как ствол старого дуба, на который можно опереться, когда уже не можешь сделать ни шага. Керри попыталась придумать что-нибудь, чтобы рассмешить их обеих — это было ее старое, испытанное средство справляться с трудностями. Но разум, растекаясь клубами, как дым вокруг, никак не мог сосредоточиться.

Улица погрузилась в предзакатные сумерки, но газовые фонари уже заливали вокзальные платформы тусклым золотым светом. Она посмотрела на уходящие вдаль параллельные стальные полосы, словно пытаясь разглядеть там очертания своего будущего — готового рухнуть на эти рельсы.

— Спасибо, что пришли.

— Керри, ты же знаешь, я все понимаю. Почему ты чувствуешь, что должна вернуться туда, что у тебя нет другого выбора? И — прости, но это надо сказать — во что это тебе обойдется?

Эти слова повисли на несколько секунд в воздухе вместе с паром и вокзальными запахами горячей стали, мокрого бетона и жареных каштанов. У Керри свело желудок. Она почти ничего не ела с тех пор, как три дня назад получила телеграмму. Отчасти спазм был вызван этим. Но каштаны всегда пахли бедой.

Там, дома, она собирала их в подойники для молока — чтобы было чем оплатить счета. Даже теперь, два года спустя, ее рот наполнился от этого запаха горькой слюной. Неоплаченные налоги. Коллекторы под дверями дома. Папа, взводящий курок своего ремингтона.

— Керри, ты же помнишь, я больше кого-либо знаю, как далеко простираются щупальца нищеты. Как этот мир может затянуть тебя в бездну бедности.

Керри услышала свист выходящего пара и подумала: не из ее ли легких выходит последний воздух?

— Ты с таким трудом получила это место. Мне так жаль видеть, что ты…

— Упускаю свою жизнь?

— Она у тебя только одна…

— Когда я разберусь там, дома, с делами, я смогу вернуться.

Пауза.

— У нас нет большого влияния на совет директоров «Коламбии». К тому же столько достойных девушек претендует на стипендию в Барнарде… Но ты же знаешь, мы попытаемся сделать все возможное. Ну, в той мере, в какой ты сумеешь распоряжаться собой без… осложнений.

— Осложнений. — Керри не нуждалась в уточнениях. Мисс Хопсон три года назад побывала в той школе с одной классной комнатой, откуда выросли эти осложнения.

Пожилая женщина вздохнула.

— Дорогая, я могу только восторгаться твоим чувством долга. Особенно на фоне, скажем так, твоего более чем непростого воспитания.

Керри вздрогнула. Это было правдой — и очень завуалированной правдой. Но тем не менее услышать это было больно.

С дальнего конца вокзала доносились трамвайные звонки и звуки скрипки — это играл уличный скрипач. Закрыв глаза, она могла услышать, как ее сестра звонит в колокольчик, брат играет на банджо, сделанном из тыквы и беличьей шкурки, а папа извлекает из своей скрипки тягучую, --">