Джой Джордан-Лейк - Позолоченная луна...

Их папа. Который мог заставить их прослезиться от красоты, от открытой боли любой из его песен. Когда бывал трезвым.

Их папа, который, когда трезвым не был, мог заставить их плакать по бесконечному числу других причин.

Мисс Хопсон сказала, осторожно подбирая слова:

— Я беспокоюсь о твоем будущем… — Она сделала паузу, как будто бы горы Северной Каролины были так далеки от Нью-Йорка, что казались ненастоящими. — Там.

Кондуктор на дальней платформе вынул из кармана часы и сверил их с вокзальными, висящими на ажурном кованом столбе рядом с Керри. Она постаралась избавиться от чувства, что они тикают прямо у нее в голове.

— Я понимаю, — сказала Керри. И она действительно понимала.

Именно поэтому она до сих пор не поднялась в вагон и не уселась у окошка, чтобы смотреть на пролетающие мимо поля, города и невыразительные фермы, которые все удалялись бы, уменьшаясь и растворяясь в голубом тумане. Она понимала, что это решение приведет ее к полному развороту на жизненных рельсах. Или совсем сорвет с них.

Мисс Хопсон кашлянула.

— Времени мало, поэтому прости за краткость: как ты собираешься поступить с Диргом Тейтом?

— Если повезет, у него уже будет жена и трое детей, — улыбнулась Керри. — Что само по себе разрешит любые проблемы, которые могли бы возникнуть.

— Другими словами, ты в должной мере беспокоишься об этом. Керри, ты же знаешь, посторонние могут считать меня старой девой, которая, будучи профессором в Барнарде, не имеет представления о подобных вещах, но могу тебя заверить, существуют такие силы за пределами, — она поправила юбки, — всяческого разумения, которые могут полностью сбить женщину с толку.

В нескольких метрах от них джентльмен в цилиндре остановился возле вокзальных часов. У него было моложавое лицо, по которому, впрочем, как надвигающийся шторм, мелькали какие-то тени. Возможно, злость. Или же тоска. Керри проследила, куда был направлен его взгляд — мимо часов ковылял плачущий ребенок. Джентльмен в цилиндре шагнул вперед, по направлению к нему. Но тут подбежал другой человек, опустился на колени и обхватил мальчика руками.

— Нико! — этот другой темноволосый человек в твидовой кепке набекрень прижал мальчика к себе. — Ero cosi spaventato! Нельзя вот так убегать, когда я на секунду отвернулся. — Он взял лицо ребенка в ладони. — Я больше не позволю им забрать тебя у меня.

Керри скрестила руки, пытаясь закрыть дыру той боли и тоски, которую она испытывала, скучая по своим брату и сестре. Что, собственно, и придало такую мощь той телеграмме.

— Через что же, — пробормотала она своей старой учительнице, — пришлось пройти этим двоим?

Джентльмен у часов пошевелился, и она снова взглянула на него. Он прижал два пальца правой руки к левому лацкану — словно какой-то знак — и держал их таким образом.

Обернувшись, он поймал ее взгляд. На лоб ему упала прядь русых волос. Выпрямившись, он убрал руку с лацкана.

Она подумала, что во всем этом есть какое-то противоречие — элегантный цилиндр, небрежный разворот плеч — и что-то такое в лице, чего она не могла понять.

— Итак, — продолжала мисс Хопсон, — я полагаю, что болезнь твоего отца очень серьезна.

— Сам факт, что они прислали телеграмму… У них же совсем нет на это денег. А «Вестерн Юнион» не очень охотно берет в качестве платы сушеные яблоки. — Керри достала прямоугольный листок бумаги.

Папа заболел. Мы с близнецами хотели бы вызвать тебя домой.

— Заболел — значит, умирает, раз уж они послали эту телеграмму. Мы с близнецами значит, что моя тетушка Рема рассчитывает, что я ужасно скучаю по брату и сестре — что так и есть. И рассчитывает, что это окажется сильнее того, что привело меня сюда. Вызвать — не просто требование приехать, это ее способ сказать, что мне может понадобиться помощь, чтобы вернуться к тому, что все еще, нравится мне это или нет, является моим домом.

Мисс Хопсон кивнула.

— Когда ты сказала мне про телеграмму, я поняла, что ты решишь, что обязана ехать. Так что я позволила себе помочь тебе — и тоже послала свою собственную телеграмму. В том дальнем вагоне тебя ждет сюрприз, и, я надеюсь, ты будешь ему рада.

Керри посмотрела в конец платформы.

— Что бы вы ни сделали, спасибо.

Снова раздался свисток. Новые клубы пара. У Керри в груди все сжалось.