Роберт Юрьевич Сперанский - Два эпизода грядущего

Роберт Сперанский Два эпизода грядущего

Я иногда думал об этом моменте, который проживаю сейчас. И всегда гнал эти мысли, как прогоняет подобные думы каждый человек, ведь в нем природой заложено стремление жить и бороться со своим концом, лживо обманывая себя его избежностью. Ну, или, по крайней мере, отодвигая его даже в мыслях. Подсознательно все думают, что прекращение жизни это не для них.

«Я ведь не то, что другие, я не могу закончить свой путь так как они, может быть именно для меня будет сделано Исключение» – вот она потаенная мысль каждого.

И именно она предохраняет наш разум от сумасшествия, которое неизбежно наступило бы, если бы мысль превратилась в навязчивую.

Несмотря на то, что конец моей жизни предрешен и часы ее отсчитывают последние десятки минут, я вновь и вновь лихорадочно прогоняю эту мысль в своей голове, предполагая самые невероятные способы своего избавления. Перед глазами качаются ступеньки эшафота, который наспех установили на центральной площади, чтобы сотни зевак насладились извращенной картиной кончины сотен и сотен людей, которых вместе со мной доставили сегодня к месту этого современного аутодафе. И хотя после поспешно вынесенного мне и другим приговора, казалось бы, мысли о спасении должны были оставить меня, и я по психологическим законам уже обязан пребывать в апатии, чтобы не тронуться умом в ожидании скорой казни, бешеной работой мысли я все-таки ищу выход. По несчастью я попадаю именно в первую партию приговоренных, которых ведут к месту казни, что лишает меня хотя бы незначительной, но все же отсрочки. Со скованными пластиковыми затяжками руками мы поднимаемся на деревянный помост. Я тупо смотрю на пол, который пахнет свежим деревом, подчеркивая недавнюю законченность постройки, а также поспешность новой управленческой верхушки, практически мгновенно осуществившей массовые задержания, суд и вот теперь казнь. От открывшегося взору вида ряда виселиц мне становится плохо. Я спотыкаюсь и падаю, ударяясь лицом о свежеструганные доски, но боли не чувствую. Меня грубо поднимают и волоком тащат к ближайшему висельному столбу. Перед глазами все крутится – площадь, мрачные столбы с веревочными петлями, тысячи лиц, отобранных по неизвестному мне признаку для участия в этой средневековой процедуре публичного лишения жизни. Какой-то чиновник что-то громко говорит, но я не понимаю смысла его слов. Прихожу в какое-то подобие сознания только тогда, когда меня кто-то железной хваткой берет за плечо и орет мне в ухо:

– Иди! Испытывай судьбу – может, простят!

– Что? Кто простит? – язык мой еле ворочается, губы разбиты после падения. Голос больше похож на шепот или невнятный хрип.

– Как кто?!– орет мне в ухо невидимый собеседник, – Уши со страху заложило?! Только что объявили же! Если эти люди простят тебя, то просто пойдешь на пожизненное! Давай не тяни, другие тоже должны счастья попытать!

Пальцы разжимаются, освобождая плечо. Я снова валюсь на доски пола. Меня вновь поднимают, ставя на колени. Перед глазами стоящая в нескольких десятках метров толпа. Она молчит, прожигая меня тысячью глаз.

Я начинаю говорить, мысли путаются. После приговора никто меня и других не предупреждал о таких новых изысках спешно принятых законов. Я пытаюсь объяснить им, сверлящим меня ненавидящими глазами, что я просто работник, никому вреда лично не причинял, просто исполнял существующие раньше законы, как исполняли их и они – те, в чьих руках сейчас моя жизнь. Липким потом мне заливает глаза, очертания стоящих людей, к которым обращены мои слова, расплываются. Голос срывается, я замолкаю. Не могу видеть и не понимаю, как и каким способом будет решаться моя судьба. Надежду сменяет отчаяние.

« Что же так долго?!» – ожидание становится невыносимым.

Меня опять грубо рывком ставят на ноги, ведут в сторону от моей висельной петли.

« Жив ! Господи! Жив!» – адреналин в крови зашкаливает, замещая все иные вещества.

Что там говорили мне ? Теперь пожизненное? Да, черт с ним, не сейчас об этом! Я живу, живу…

Эпизод 2

Очередное утро, начавшееся с включения вполнакала кварцевой лампы, имитирующей восходящее солнце, против всех моих надежд, которыми меня ежедневно пичкают десятки ученых голов, доставленных в этот город для поддержания меня в оптимальной форме, не принесло ожидаемого облегчения.