Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

схватки классов, какая, скажем, имела место в СССР.

Тонко чувствуя все это, С. Дашдоров не драматизирует события и не сгущает краски. В этом смысле его дилогия занимает особое место среди полутора десятка романов, посвященных кооперированию, где писателям не удалось избежать некоторого схематизма. С. Дашдоров и здесь остается верен своему принципу изображать жизнь простых аратов. При этом основное внимание он сосредоточивает на описании быта своих героев. Нельзя сказать, что он вовсе не показывает человека в деле, но быт, повседневность у него на первом месте. С. Дашдоров старается придерживаться истоков внутреннего мира человека. Описывая самые обыкновенные будни, повседневные мелочи жизни, он пытается решать актуальные нравственные и психологические проблемы.

Что и говорить, жизнь арата-скотовода не отличается разнообразием — изо дня в день одно и то же. Но С. Дашдоров умело раскрывает ее очарование, поэтизирует нелегкий и, казалось бы, однообразный труд скотоводов.

Один из главных героев первой книги, Цокзол, воплощает в себе все лучшее, что свойственно монгольскому аратству. Будучи зажиточным скотоводом, он не без колебаний вступает в сельхозобъединение, но С. Дашдоров обрисовал его прозрение так естественно и просто, что этот образ получился чуть ли не самым колоритным и убедительным во всем романе. Цокзол показан истинным носителем всего наиболее ценного, что было накоплено монгольскими аратами на протяжении многих веков. И самое главное заключается в том, что он старается сохранить этот нравственный опыт для будущих поколений. В конечном итоге труженик в нем побеждает, а это, надо полагать, было характерно и для абсолютного большинства аратов, включая и зажиточных, ибо трудно представить себе бездельников в степи… Доказательство тому — сложный жизненный путь и перерождение другого персонажа романа, Базаржава.

Вообще надо заметить, что большинство героев первой книги (Данжур, Надоедливый Намжил, Должин) удались автору. Глубокое знание монгольской «глубинки», неиссякаемая любовь С. Дашдорова к ней и к ее жителям во многом способствовали и тому, что первая книга по сравнению со второй получилась жизненно правдивей, художественно совершенней.

С. Дашдоров дал в ней прекрасные миниатюры, красочно описывающие уклад степной жизни, народные праздники, обряды и обычаи. Его герои немыслимы вне природы, которая воплощает в себе все многообразие и полноту жизни аратов. Поэтому человеческие качества писатель так часто переносит на природу и наоборот:

«Вот и осень… Золотистая осень Хангая! Она приходит сюда с печальными вздохами его жителей, потрясенных первым, ослепительно ярким инеем. Она приходит сюда с первыми золотыми россыпями листьев в задумчивых и чутких лесах на гребнях гор, грозно заслонивших собою безбрежные синеющие дали.

Словно испугавшись звона косы, врезающейся в степной ковыль, она торопливо накрывает степи и долины желтым покрывалом.

Ах! Золотистая осень Хангая! Она грядет так неожиданно, словно на ходу спрыгивает с телеги косарей, где хоронилась до этого в их кожаной сумке. Она накрывает остывающую землю так внезапно, словно дремала до этого, сложенная в тюк, в голубой палатке, что ласкает глаз у излучины Ийвэн-Гол».

Бесспорно, в описаниях природы в полную силу обнаруживает себя истинное поэтическое дарование С. Дашдорова.

Главным героем всего романа является Дамдин, наивный, бесхитростный и добродушный парень, прослывший у себя дома, в Гоби, простофилей. Дамдин прекрасен своей наивностью, непосредственностью. Это светлый и чистый образ. Жизнь для него — сплошное удивление. На каждом шагу он открывает для себя что-то новое, а не знает он действительно слишком многого. Испытывая Дамдина различными жизненными обстоятельствами, автор постепенно ведет его к перерождению.

Уже сам выбор такого героя предопределил новаторский характер романа «Гобийская высота». Писатель наделил этого парня исконно народными, сугубо монголу, и только ему, присущими чертами. У его Дамдина не было предшественников. Возможно, поэтому он сразу же стал одним из самых любимых и популярных героев монгольской литературы. То, что раньше считалось само собой разумеющимся, а следовательно, и недостойным художественного изображения, у С. Дашдорова становится сутью повествования.

Страсть шагнуть за горизонт, узнать неведомое и --">