Николай Сергеевич Плотников (писатель) - Маршрут Эдуарда Райнера

говорил Райнер. — Кильсон и вдоль стрингеров. Будут пороги.

— Говорят, резиновым бинтом хорошо…

— Плохо. Возьмите автокамеру. Нарежьте полосами… Теперь о маршруте. В Карелии были?

— Нет. Я на Севере не бывал, все думал, но…

— Хорошо. Смотрите…

Райнер вытащил целлофановый пакет с картами и кроками, вытянул одну, расстелил на столике. Дима цеплял глазом странные названия: Сегежа, Тунгуда, Колежма… Бледная зелень болот, озера, озера: Выгозеро, Сегозеро, Кумозеро, Водлозеро — и реки, речушки: Воньга, Шомба, Елеть, Кереть… Голос Райнера пробивался сквозь них ровно, настойчиво, заставляя думать.

— Смотрите: поездом Москва — Мурманск до станции Лоухи. Далее можно байдаркой. Тут кольцевые маршруты, туристские: Лоухи — станция Княжая, через Елетьозеро и волок на Копанец, по рекам Сенной, Большой и дальше, или Лоухи — и по озеру Кереть, или другие на двести, сто пятьдесят километров с волоком. Но все это ни к чему.

Райнер замолчал и молчал долго, рассматривая карту.

— Стандартный путь ни к чему. Нужно идти к морю, в Кандалакшскую губу или прямо к открытому берегу. Вот сюда.

Дима путался глазами в речках и заливчиках.

— Сюда вот так никто, кроме одного, не проходил. А он шел так: Лоухи — Соностров, через эту систему озер, через Полубояр-скую, которой нет, через Вехкозеро и далее на северо-восток. В конце пути много порогов, есть непропуски. Понятно?

— Да, — сказал Дима и покраснел.

— Значит, деревня Соностров на Белом. Которой тоже нет. Хорошо.

— Кто же пойдет со мной?

— Вы Красавина знаете? Мужа Маргит. Бывшего.

— Нет.

— Это он прошел тут. В прошлом году. Это его крок.

— Яс ним пойду?

— Вы пойдете со мной.

— С вами?!

Серо-голубые глазки Райнера не улыбались, но рот скупо ухмыльнулся.

— Что, не подхожу? Я бы сюда не пошел, но сорвался Таймыр. Захотелось Севера. Я был рядом, за Кандалакшей. Но лет восемь назад. Вы можете седьмого выехать?

— Да.

— Тогда надо заказать билеты.

Мальчик вошел в комнату и встал у притолоки. Ему было лет десять. Он хмуро в упор рассматривал Диму. Он был в шортах и немецкой курточке.

— Папа, это кто? — спросил он.

Райнер не ответил.

— Алик, уйди оттуда, — приказала женщина, но мальчик не пошевельнулся. Она распахнула дверь и выволокла его вон. Она была красива, как в кино, особенно волосы и злые глаза. — Какой он тебе папа! — сказала она за дверью и ударила мальчика.

— Папа! — упрямо повторил тот.

— Хорошо, — сказал Райнер. — Договорились на седьмое. Мой билет завезете мне, но не сюда, а домой. Запишите. Телефона нет. Если меня не будет, передадите жене.

Шагая к остановке троллейбуса, Дима задавал вопросы сам себе. Ему хотелось пить и есть. Он вспомнил хрустальную вазу со сдобным печеньем под желтым абажуром и проглотил слюну. Он заметил эту вазу, когда женщина распахнула дверь, чтобы затащить мальчика обратно.

Райнер открыл глаза, но не шевельнул даже пальцем: он хотел удержать ощущение моря. Он смотрел через открытое окно на ночную кирпичную стену проходного двора и уже понимал, что это был только сон, хотя все тело ощущало сопротивление теплой морской воды и запах конского пота, льда и соли все еще держался в ноздрях. Он плыл, мощно раздвигая воду, среди таких же, как он, коней, которые знали его давно, которые переговаривались без слов, фыркали, играли и щурились на солнечную рябь в тени сахаристобелых спокойных айсбергов. Это были кони с торсами и лицами людей, и он никак не мог вспомнить, как они называются. Он был рад, что они существуют на самом деле, но как они называются? Он никак не мог вспомнить, и это мешало наслаждению и еще, может быть, радужные пятна на воде, слишком теплой для Арктики, поэтому он, наверное, и проснулся, а сейчас вспоминает, как их звали. Его не удивляло ничто во снах и сейчас тоже не удивило, потому что он запретил себе думать о том, на что нет ответа, давно запретил, это стало привычкой.

В соседней комнате скрипнул диван, и он закрыл глаза. Что-то надо было сделать, чтобы жить. Уехать, да, но куда? Лето было сорвано, потому что он порвал контракт: маршрут на Таймыр ему нравился, но группа не нравилась, особенно этот геодезист, Харченко. Слишком много народу. Слишком много командует этот Харченко.

Он попытался заснуть, но на сквозняке было душно. В Подмосковье даже трава пахнет людьми, а в городе у нее нет запаха совсем. Сколько дней еще ждать до 7 августа?.. Этих --">