Павел Васильевич Андреев - Душа

Павел Андреев ДУША

Если честно, то я не знаю, как лучше об этом рассказать. Все это началось семнадцать лет назад. «Душа» — такое было у него прозвище, и, как мне кажется, это было удачное «погоняло». В этом вы сможете убедиться на примере этой истории — мне трудно излагать ее, строго придерживаясь хронологии, но я постараюсь, чтобы вы поняли, что все-таки произошло.

Перечень всевозможных ранений и увечий, которые легко можно было получить, не выходя из расположения бригады, мог бы занять гораздо большее количество страниц, чем мой рассказ. Попасть можно было в самую невероятную ситуацию, но, если ты не относился к происходившему вокруг с позиции избалованного мамой мальчика, все можно было пережить и устроить. Душе это всегда удавалось. Кроме того, одним из самых забавных его качеств была потрясающая всеядность: он мог употреблять в пищу буквально все, что росло на той земле, и очень трудно было определить, что же составляло основу его рациона. Было и еще одно обстоятельство, выделявшее Душу среди остальных, — его необычная пластичность, способность приноравливаться к любым условиям, любым трудностям.

Я хорошо помню ту операцию.

Стояла хорошая ночь, теплая ночь для засад — с лунным светом и мягкими тенями, достаточно темная, чтобы в нее погрузиться, и достаточно светлая, чтобы различать все неровности и ухабы на сохранившей дневной июльский зной земле. Эта ночь готовила нам очередной урок. Ночью сон обволакивает уставшего человека так, что он этого даже не замечает. С широко открытыми глазами мы на какие-то мгновения впадали в забытье, во время которого продолжали машинально работать, но с отключенным восприятием. Для водителей такой секундный сон — явление обычное, и поэтому нет ничего привлекательного в езде ночью, особенно по бездорожью. Нам казалось, что мы, подбрасываемые какой-то силой, летаем между небом и землей, то натыкаясь на броню БТРа, то отрываясь от нее.

Все произошло молниеносно, я даже не успел опомниться. Увидев в ТВН метрах в пятидесяти по курсу глубокую яму, наполненную лунной тенью, механик-водитель дал по тормозам. На скорости сорок километров мы чуть не свалились в нее. Душа упал с БТРа в момент его резкой остановки. Словно футбольный мяч, он легко перелетел через нос машины. Можно сказать, ему еще повезло — отделался ссадинами и царапинами. Но надо было видеть выражение лица Бека, нашего сержанта. По правде говоря, мы уже знали, что сейчас скажет Бек. «Тебя сейчас убить или дать один шанс?» — глаза его блестели смесью жестокости и лукавой доброты. Это была коронная фраза Бека. В целом он остался равнодушен к удачному приземлению Души. БТР, забитый боекомплектом под завязку, мальчики, замирающие при каждом его слове, — все это сейчас принадлежало ему, директору этого бескрайнего песчаного пляжа.

Слегка одуревшие от двух часов езды по совершенно дикой незнакомой местности, мы стояли и смотрели на Душу — именно он уже казался причиной нашей остановки. Изодранный, весь в пыли, он нервно поправлял на голове свою знаменитую панаму, на которой хлоркой было написано известное всем в роте слово «DUSHA», что подразумевало уменьшительно-ласкательное производное «Дюша» от его имени Андрей. Под этой панамой скрывалась круглая стриженая голова с лицом, похожим на юного Ильича с октябрятского значка.

Кроме панамы, другой внешней отличительной чертой Души были его глаза, всегда широко открытые, излучающие неподдельный детский интерес ко всему происходящему вокруг. Его непосредственность порой просто убивала. Ему, чтобы уметь почти все, не нужно было всего понимать. Он преспокойно мог жить с минимальными знаниями о законах окружающего его мира.

Чтобы выжить в Афгане, человек должен вооружиться ангельским терпением. В этом отношении я был уже выдрессирован, но порой беспокойство все же охватывало меня. Душа — другое дело, он относился ко всему происходящему с ним так, словно это была не его жизнь, а лишь ее репетиция. Казалось, что он просто накапливает получаемые им навыки, чтобы воспользоваться ими однажды, когда наступит время жить по-настоящему. Падение с БТРа было для него не самым страшным испытанием. За те девять месяцев, которые он провел в бригаде, ему, конечно, пришлось пережить всякое. Три фактора всегда помогали ему: везение, случай и нюх. Сейчас этот нюх наверняка нашептывал: «Спокойно, ни в коем случае не спеши».

Я сидел на --">