Майкл Муркок - Лондон, любовь моя

волшебную, спонтанно родившуюся музыку, которая наполняет реальный мир. О, как они сегодня чудесны!

— …Но она лишь портрет, а не дева живая! — Джозеф Кисс вскакивает на подножку автобуса с видом пирата, берущего на абордаж корабль, и, как всегда, с его тонких губ слетает старая песенка.

Его плотная фигура облачена в эксцентричные одежды. Вышагивая по проходу, он заполоняет собой все пространство. Сдирает с рук кожаные перчатки, расстегивает пуговицы на своем фирменном пальто, развязывает шарф. Маммери смотрит на его отражение в стекле, а иногда поглядывает на него краешком глаза, и он не удивится, если Джозеф Кисс вдруг вручит свои вещи кондуктору и присовокупит к ним щедрые чаевые. Но мистер Кисс усаживается на переднем сиденье в левом ряду и вздыхает. Он старается получать удовольствие от всего, что делает.

За спиной мистера Кисса сидит рыжая женщина с обветренным лицом и покрасневшим носом. Она говорит, обращаясь к своей подруге, но при этом явно убеждает саму себя:

— И вот я подумала, что стоит сходить к священнику. Какой от этого вред? В общем, сходила к нему. Он сказал, что все это чушь и не нужно себе этим голову забивать и оставить в покое миссис Крэддок. Это меня абсолютно устроило.

Какие у нее красивые глаза и волосы, но если так будет продолжаться, она убьет себя.

— Посадка закончена! Пожалуйста, милая. Следите за портфелем, сэр! Спасибо. Премного благодарен. Спасибо, мадам. Спасибо, спасибо, премного благодарен. — С безграничным терпением кондуктор обходит пассажиров. Морщинистый и седой, он похож на собаку.

— Выше нос, милая, все разрешится к Рождеству. Ради моего ухода на пенсию объявят благотворительную лотерею. Тс-с, молчок, это секрет, мистер Кисс. Вы знаете это лучше меня.

Он говорит это, пока автобус направляется от Вестбурн-Гроув к Ноттинг-Хилл. По обеим сторонам улицы за деревьями медленно проплывают серые массивные дома, памятники жизнерадостной викторианской эры, некогда так перенаселенные, что это привело к скандалу, сломавшему не одну чиновничью карьеру и в конце концов опрокинувшему правительство, но со временем ставшие привлекательными не только для иммигрантов, но и для местных.

— Но это ерунда. Меня убивают туристы, шатающиеся летом повсюду. Вечно они понятия не имеют, куда идут. Но не будешь же их в этом обвинять, в самом деле? Ведь мы бы так же вели себя в Нью-Йорке или в Багдаде. А как поживают сестры?

— Как всегда, бодры и здоровы, Том. Все в полном порядке.

— Я думал, вы едете от них. Когда увидите, передайте мои наилучшие пожелания. Скажите, что я скучаю по ним. Скажите, что я ухожу на пенсию. Впрочем, я ведь буду в Патни. Это не так уж далеко.

Том подмигивает ему и крепко сжимает хромированный поручень, поскольку в этот момент автобус поворачивает, оставляя позади переименованный кинотеатр и индийский ресторан «Бельпури-Хаус». Через год на этом месте появится что-нибудь другое.

— Говорят, что правительственному бюджету больше не потянуть лондонский общественный транспорт, Том. — Джозеф Кисс смотрит в окно с жадностью человека, испытавшего на своем веку слишком много разочарований. Его мягкая улыбка выражает смирение.

Кондуктор убирает набитую мелочью сумку и садится напротив Джозефа Кисса. Он лишь посмеивается в ответ. Это помогает ему сохранять равновесие:

— Да они могут купить и продать герцога Вестминстерского!

Улыбка мистера Кисса означает согласие. Он бросает мимолетный взгляд назад, но не замечает Маммери.

В бегстве нет ничего постыдного. И нет бесчестья в том, что ты не бросился в огонь. Я ведь не причинил ей вреда. А он про меня и знать не знал. Слегка расстроившись, Маммери поднимается с места, сходит с автобуса и, похожий на нелепое чучело, вприпрыжку бежит к станции метро «Ноттинг-Хилл». Проскакивает через турникет, размахивая недельной проездной карточкой, летит вниз по эскалатору, в последний момент втискивается в вагон и едет до «Хай-Стрит-Кенсингтон», где пересаживается на Уимблдонскую Районную и едет в полупустом грохочущем вагоне до «Патни-бридж». Оказавшись на Рэйнлаг-гарденз, между странными терракотовыми домишками он на мгновение испытывает приступ клаустрофобии, но торопится дальше к деревьям, шпилям, к гаму, несущемуся с моста, на котором стоит в пробке поток пересекающих Темзу машин, и оказывается на остановке следующего в южном направлении автобуса № 30. Он впрыгивает на площадку в тот момент, когда тот уже трогается с --">