Отто Штайгер - Почти состоявшееся знакомство

Отто Штайгер Почти состоявшееся знакомство

Сам не знаю, с чего начать. Как про все это расскажешь? Я имею в виду, чтобы понятно было. Хотя вряд ли будет понятно — ведь ничего вроде бы не произошло. Мне скоро пятьдесят. Я не женат. Работаю на компрессорном заводе акционерного общества «Комаг». Нет, правильнее, наверно, начать с детства. Мой отец был портным: брал в переделку брюки, перешивал из старой одежды детские штаны. После школы я должен был ему помогать. Разносить по клиентам готовые заказы тоже входило в мои обязанности. Уроки я почти никогда не делал, оттого и учился плохо. А может, причина была не в домашних уроках — я имею в виду свою плохую учебу. Какая разница? На игры с ребятами у меня времени не оставалось, я ведь отцу помогал. Вот и выходило, что я почти всегда был один. Но это дело прошлое.

После войны отец умер. Я пошел на компрессорный завод. Радовался, что удалось устроиться. Мать уже не могла работать — трясучка ее донимала. На мне и еда была, и квартплата, и все остальное. Получал я тогда гроши. Потом — тоже уже дело прошлое — я перевез мать в богадельню. Сил больше не было за ней ухаживать. И соседи отказывались. Так я остался один.

Да, трудно сделалось без матери. Хотя, с другой стороны, работать ведь она все равно уже не могла.

О женитьбе я не думал. Точнее говоря, у меня никогда не было подружки, и я понятия не имел, как надо знакомиться с девушками. Может, это самое главное. Если бы я познакомился — сразу бы женился. У нас на заводе много женщин работало, но они знали, сколько я получаю, ни одна из них за меня не пошла бы. А я все равно о женщинах думал. Часто даже во время работы. Мне одному зарплаты хватало. Какие у меня особенные траты? У женщин больше расходов, им и то надо, и другое. А если бы еще и ребенок родился. Я, правда, плохо представлял себя в роли отца, но понимал: на ребенка тоже деньги нужны, и немалые. Короче говоря, остался я холостым.

Не было случая, чтобы я пропустил работу. Ни разу в жизни. Здоровье у меня хорошее, я и в свои пятьдесят ничем не болею, потому что стараюсь пораньше ложиться и не курю. Выпить могу, если за меня кто-нибудь заплатит, только такого никогда не бывает.

Начинал я упаковщиком и мальчиком на побегушках. Потом продвигаться стал, и теперь я, можно сказать, главный человек на складе запчастей. Работа мне нравится. Вернее, нравилась. Нет, старости я не боюсь. Чего о пей раньше времени думать? У меня есть кое-какие сбережения. Да и «Комаг» должен пенсию положить.

Дома у меня телевизор. Я его почти каждый вечер смотрю. Приготовлю себе ужин, сяду перед телевизором и никуда уже не выхожу, чтобы лишнего не тратить. На работу езжу с первым автобусом. Вернее, ездил, теперь уже нет. Первый автобус в шесть без нескольких минут. Правда, на работу приезжаешь за полчаса до начала, но это ничего: к складу своему я привык. Я там почти как дома.

На работе редко с кем словом перекинусь — больше помалкиваю. Скоро год, как я перестал ездить с первым автобусом. Об этом-то я и хочу рассказать. Дело было так: однажды утром опоздал я на свой автобус. Я не завтракаю, так экономнее. Беру с собой два бутерброда с сыром. В то утро у меня не было сыра. Вернее, сыр-то у меня был, сыр у меня всегда дома есть, но я его куда-то сунул с вечера и никак не мог найти. Потому и опоздал. Пришлось ехать со вторым автобусом. Чувствовал я себя неуютно: ведь в своем автобусе уже всех знаешь, а в этом — все пассажиры незнакомые. У Альтмангассе вошла женщина, я бы даже сказал, девушка, потому что она была еще совсем молоденькая, лет двадцать пять. Красивая. Очень красивая. Я ни разу в жизни не видел такой красавицы. У нее были грустные глаза.

Она села, а потом посмотрела на меня и улыбнулась. С чего это вдруг — непонятно, я, во всяком случае, не понял. Подумал, что мне почудилось, ведь я ее впервые видел. Раньше мне почему-то никто никогда не улыбался. Вот я и решил, что почудилось. У вокзала она вышла и, обернувшись, опять улыбнулась. И я опять подумал, что этого просто не может быть.

Назавтра я, конечно, снова поехал со вторым автобусом. Хотел проверить, поедет она опять или нет. Она опять села в автобус и улыбнулась, как накануне. Тут уж я совсем растерялся. Весь день она не выходила у меня из головы. На следующее утро мы опять ехали вместе. Так продолжалось всю зиму. Я стал носить шляпу и галстук. На шляпу никто не обратил внимания, потому что была зима, я уже говорил. Зато галстук вызвал на заводе --">