Джессика Андерсон - Лицедеи

Джессика Андерсон Лицедеи

Часть первая

1

— Дочь Джека Корнока возвращается домой, — сказал Кейт Бертеншоу.

Марджори Бертеншоу сидела за туалетным столиком и колдовала над своим лицом, готовясь к очередной схватке с дневным светом.

— Я не знала, что у него есть дочь. Как ее зовут?

— Сильвия Фоли.

— Замужем, значит.

— Разведена. Вовремя возвращается, ничего не скажешь.

— Сколько ей лет?

Кейт Бертеншоу выбирал рубашку и размышлял вслух:

— Первым родился Брюс. Погиб на войне. Потом Стюарт. Потом, с большим перерывом, Сильвия. Сильно за тридцать, наверное? Наверное, так.

Марджори Бертеншоу не знала первой семьи Джека Корнока. Она познакомилась с ним, когда он уже развелся, женился вновь и перебрался на северный берег залива. Ни Джек Корнок, ни его вторая жена Грета не числились среди ее друзей.

— А Грета Корнок знает о приезде Сильвии?

— Мне это неизвестно. Я звоню ей отнюдь не каждый день.

— Иногда кажется, что каждый.

— В последнее время я действительно часто упоминаю ее имя, потому что она оказалась в затруднительном положении.

— А я думала, это Джек оказался в затруднительном положении.

— Конечно, им обоим тяжело. Хорошо бы тебе позвонить Грете.

— Мне хватает своих неприятностей.

Стоя перед зеркалом, Кейт Бертеншоу завязывал галстук, в нижней половине зеркала отражалось лицо его жены. Кейту исполнилось шестьдесят пять, сухощавый, стройный, с длинным, надменно вздернутым подбородком и чуть презрительно изогнутыми губами, он говорил спокойно и негромко:

— Я занимаюсь делами женщины, которая покупает дом в восточном пригороде. Агент по продаже — Стюарт Корнок. Во время деловых переговоров я как-то позвонил ему, и Стюарт сказал, что его сестра возвращается в Сидней.

Грета Корнок поговорила по телефону с сыном Гарри и позвонила старшей дочери Розамонде. Рядом с телефоном лежал блокнот, в ожидании ответа Грета рисовала кубики. В трубке раздавались бесконечные гудки. Грета нажала на рычаг, набрала номер младшей дочери, Гермионы, и снова принялась рисовать маленькие аккуратные кубики. Гермиона была дома.

— Гермиона, — сказала Грета, — мне только что звонил Гарри. — Она заговорила громче, потому что услышала в трубке шум проходящего поезда. — Он вчера встретил на улице Стюарта.

— На улице Стюарта? — думая о чем-то своем, повысила голос Гермиона. — Имоджин, — крикнула она, — сейчас же отпусти! Секунду, мама!

Гермиона положила трубку, высвободила свои джинсы из цепкой детской ручонки, переступила через Имоджин и закрыла балконную дверь. Месяц назад они со Стивеном продали дом и пока снимали квартиру на втором этаже рядом с Северной железной дорогой. Гермиона дала малышке сухарик и снова взяла телефонную трубку.

— Да, так ты говорила про Стюарта Корнока? Стюарт обещал подыскать нам дом, но пока не подыскал. Имоджин уже пытается вставать.

— Вы все рано начинали стоять и ходить. Стюарт сказал Гарри, что Сильвия возвращается домой.

— Да? — Гермиона явно заинтересовалась. — Когда?

— В следующую среду.

— Хотела бы я знать зачем.

— А почему бы нет?

— Хотя бы потому… Я считала, что она обосновалась в Европе насовсем, освоилась, прижилась… погоди, ты думаешь, она возвращается из-за папы?

Грета заштриховывала кубик.

— Понятия не имею.

— Ты слышала о ней что-нибудь в последнее время?

— С тех пор как заболел папа, ничего. Удивлялась, когда у меня было время удивляться.

— Что Стюарт сказал Гарри?

— Сказал, что она позвонила, сообщила номер рейса и попросила снять квартиру, больше ничего.

— Мама, скажи, пожалуйста, как папа?

Оба сына Греты называли ее мужа Джек, иногда Грозный Командир, но Розамонда и Гермиона продолжали называть его папой, как привыкли с детства.

— Без перемен, Гермиона, — ответила Грета.

— Просто ужасно. Ох эта кошка!..

— До свидания, родная.

Грета положила трубку и вышла, зацепившись наброшенной на плечи кофтой за дверь. Высокое крыльцо под крышей, затенявшей холл, выходило в сад со стороны улицы. По заросшим травой обочинам Орландо Роуд передвигались без машин только школьники, слуги из соседних домов и любители бега трусцой. В уголке сада мужчина, стоя на коленях, высаживал на клумбу Гретины любимые цветы.

— Сидди! — тихонько, с неподдельной --">