Николай Борисович Дежнёв - Асцендент Картавина

Николай Дежнёв Асцендент Картавина

Зачем он звонил? А черт его, старого дурака, знает! Станислава Картавина, Стэнли, человека из их общей молодости…

Игорь Леонидович накинул на плечи куртку и вышел на открытую террасу. Давно надо было ее застеклить, но не доходили руки. Передернул плечами, поежился. Гнилая зима развесила между деревьями сада клочья тумана, в холодном воздухе висела знобкая влага. Снег подтаял и лежал на земле грязной пористой коркой. Если бы не календарь, на нем в пышных снегах сияющий солнцем январь, типичный для Подмосковья гнусный конец ноября.

Все у нас нынче, как в Европах, — вздохнул Хлебников. Пришедшее на ум сравнение заставило его поморщиться, оно показалось Игорю Леонидовичу затертым до самоварного блеска штампом. Когда изо дня в день как проклятый пишешь, думал он, поднося к сигарете зажигалку, невольно начинаешь тяготеть к избитым выражениям и трафаретам. А впрочем, чему тут удивляться, в жизни все построено на шаблонах, ползаем, словно крокодилы, одними и теми же путями. Как умудряются актеры играть сотый спектакль, не понимаю! Где берут чувства наполнить ими двигающиеся по сцене манекены? А почтенная публика?.. Из года в год репертуар театров не меняется, и ничего! Новое прочтение «Дяди Вани»?.. «Три сестры» в оригинальной постановке?.. Да пожалейте вы Антона Павловича, нет больше сил в гробу вертеться! Он и «Чайку» то комедией назвал, поскольку гениально предвидел, что с ней сделают амбициозные в своем убожестве режиссеры. На гамлетовский вопрос, давно уже дан развернутый ответ и Офелия, хоть ты тресни, уйдет в монастырь, а народу неймется посмотреть как принц датский получит укол отравленной шпагой. «Не пей вина, Гертруда!»… Тьфу!

Игорь Леонидович чувствовал, как нарастает в крови волна раздражения, и прекрасно понимал, что театр здесь не причем. Дурной и какой-то мутный звонок Картавина выбил из колеи. Столько лет не было ни слуху, ни духу, а тут на тебе, прорезался!.. Зачем звонил? Чего хотел?.. Хлебников плотнее запахнул полы куртки, в сыром воздухе повисло облачко табачного дыма.

Голос в трубке звучал неуверенно, как если бы звонивший и сам пребывал в растерянности, не знал зачем набрал номер Хлебниковых.

— Извините, что потревожил! Не мог бы я поговорить с Игорем Леонидовичем!.. Картавин, Станислав Картавин, может быть вы помните…

Хлебников помнил. Память, это данное человеку для умножения страданий увеличительное стекло, никогда его не подводила, а Картавина он вспоминал и без дурацких звонков. Не часто, но случалось. Когда думал о тех давно ушедших годах. Стэнли первым приходил ему на ум, хотя настоящим другом Хлебникову никогда не был. Странность эту можно было объяснить их с Картавиным удивительной внешней схожестью — лет до десяти незнакомые люди принимали их за близнецов — но объяснения Игорь Леонидович не искал. Оба длинные, худые, только сам он стригся коротко, а Стэнли ходил с волосами до плеч и наотрез отказывался их срезать. Одно время ребята пробовали звать его пойнтером, но кличка не приклеилась, да и собачья эта порода, как выяснилось, была короткошерстной. Классе в восьмом, а может быть в девятом, один гад из выпускников заявил при всех, что под гривой волос Картавин прячет уши локаторами. Стэнли снял свои большие очки и полез драться, хотя делать это не умел и не любил. Пришлось вмешаться, о чем Хлебников всегда вспоминал не без удовольствия. Ни конституцией, ни весом от Картавина он не отличался, но успел к этому времени приобрести опыт скоротечных дворовых стычек и уже несколько месяцев ходил в секцию бокса. В результате гад с разбитым носом под свист и улюлюканье удалился, а они со Стэнли сделали шаг к тому, что могло бы стать настоящей дружбой, но не стало. Тот вообще держал себя особняком и сторонился подвижных игр, а возможно просто не сложилось, что тоже случается. Уже тогда Картавин начал самостоятельно долбить английский и вечно таскал в кармане перетянутую черной аптечной резинкой стопку карточек с написанными на них словами. На одной стороне русское, на обороте английское с указанием произношения. А потом увлекся еще и астрологией, но в школе тщательно это скрывал, можно было нажить на свою голову кучу неприятностей.

А еще вспоминал Игорь Леонидович Картавина потому что был в их жизни вечер… У человека, как у истории, нет в распоряжении сослагательного наклонения, а как интересно было бы проверить! --">