Екатерина Юрьевна Завершнева - Высотка

Екатерина Завершнева Высотка

Вместо предисловия

от островка к островку

пробовала однажды, и вот:

слова-птицы разом снимаются с места

хлопают крыльями

носятся над землей, перекрикивая друг друга

куда нам теперь?

я предпочла бы просто промолчать

ведь остальные и так без меня обойдутся

разве что ты, Митя

может быть, это нужно тебе?

(Аська, перестань хныкать, говорит Митя

начни, наконец, — и увидишь сама, кому это нужно и зачем

хотя я представляю, что будет дальше:

Петя скажет — все было не совсем так

Гарик обидится, что его вывели непротивленцем

и припомнит тебе каждый случай

когда ему удалось стукнуть кулаком по столу

Баев опять возомнит о себе бог весть что

впрочем, что бы ты ни написала, он обязательно возомнит

Петя усомнится, а Гарик припомнит

поэтому заткни уши и пиши

если жизнь не расставила все точки над и

сделай это за нее!)

нет, Митя, ты не понимаешь

чтобы рассказать о нас (us but not them)

придется выбросить то, что к теме не относится

в особенности крупное, проблемное и социально значимое

забить на потерянное поколение

за новостями не следить, в выборах не участвовать

оставить в покое «лихие девяностые»

собирать мелкое, незначительное

хуже того, сугубо личное, въевшееся как ржавчина

невыводимое как солнечный ожог

думаешь, нас поймут?

(хватит изливаться, говорит Баев

подгребай ближе к делу — что там у тебя невыводимое

как пятно от портвейна на белом лабораторном халатике?)

ладно, давайте поименно:

из незначительного предлагаю оставить

Большую химическую аудиторию

двушки, пятнашки и жетончики на метро

пиво «Хамовники», «Медвежью кровь»

приватизационный чек на 360 Кб

письма, записки и выписки из зачетки

номера вагонов и комнат, все до единого

улицы Карла Либкнехта и Розы Люксембург

фоновый радиоэфир

длину саундтреков с точностью до секунды

наушники в кастрюле, яичницу на утюге

сахарную вату, Лёхиного кота

швейную машинку и слово «оверлок»

(которое страшно хочется вычеркнуть)

начальника поезда «Симферополь — Москва»

и даже кроссворд в киевской гостинице

который кто-то оставил на столике

на случай, если объявится заезжий эрудит

знающий все реки Индонезии

впрочем, это детали

а общее умонастроение можно выразить так:

нам по двадцать

ничего особенного, все как у других

но кажется, что это происходит только с тобой

(согласен, это весьма продуктивное заблуждение подтверждает Петя, снимает очки, трет переносицу глаза красные, опять торчал у компа, типа работал и все-таки, что ты собираешься делать?)

очень просто, Петя, смотри —

рассказать:

о том, как встретились на лестнице

и дальнейшее тоже стало лестницей — путешествием к

добавить в скобках:

на лестнице не живут

там только курят, ссорятся или целуются

она ведет прямо на крышу

где небо опутано проводами

и отвесные звезды

признать, наконец:

прожили три года в голубятне над городом

были свободны, как может быть свободно

беспозвоночное, впечатанное в известняк

и тем не менее проиграли — как и все остальные до нас

(ой, только не надо опять про свободу, заводится Митька

я добросовестно внимал тебе, Баеву

вместе и по отдельности

но вы мне так и не объяснили

зачем столько сложностей, когда на самом деле все просто

freedom’s just another word for nothin’ left to loose

разве что-то изменилось с тех пор

как мы это слушали в два наушника

возвращаясь домой по ночной Москве?)

а закончить примерно так:

прошлое быстро выветривается

оставляя провалы и впадины

мертвые точки воздушного рельефа, рытвины звезд

словам не за что зацепиться

и только невероятная острота зрения

как будто зрительные волокна стянуты в точку

а там ранняя весна, обледеневший город

улицы, бульвары, сады, которых давно нет на карте

наглухо запертая комната, солнце в окно

старая мебель, пыль

подоконник, голуби

мы отсюда и не уходили

сидим в кармане, как яблочные семечки-близнецы

из которых еще неизвестно, что вырастет

когда их вытряхнут на ветер

все возможно, все решаемо

нет такой задачки, которую наши зубы