Павел Григорьевич Кренев - Душистый клевер Черной Шалги

Павел Кренев ДУШИСТЫЙ КЛЕВЕР ЧЕРНОЙ ШАЛГИ

ать сокрушалась и жаловалась соседке Калиничне:

— Чего на парня нашло? В деревне, говорит, буду жить, и все, трактористом захотел… Кабудто недоумок какой…

А уж Вальку самого пилила:

— Повыгребай навоз-от лопатой, повыгребай! Да хвосты-то кобылам порасчесывай! В колхоз ему захотелось… Пастухом-от и будешь всю жизнь, как Федька Маврын.

— Ничего худого в этом не вижу, — упрямился Валька, — пастухом не пастухом, а трактористом буду не хуже других. Должен же кто-то…

Мать не смирялась:

— Вот пускай кто-то и будет, а не ты! Учителя его вон нахваливают, и тебе пожалуйста — в трактористы ему приспичило! В мазуте да в бензине весь и будешь. Благодать!

Она всплескивала руками, всхлипывала и подносила к глазам платок.

— Не в бензине, а в соляре, — поправлял ее сын, — две большие разницы.

— В чем она разница-то, в чем?

— Соляр — это более грубая фракция обработки нефти, трактор на нем и работает.

— Ишь, начитался уж, механизатор, — со скрытым уважением ехидничала мать и подступалась с другой стороны. — Валька, ты же у меня летчиком хотел, а потом офицером. Ну и ехал бы в город, да учился на кого хочешь. Вон у Евдошихи ребята учились уж куда хуже тебя-то, а теперь — один курсант, другой инженер, приедут да идут по деревне носы кверху, думаешь: «Ладно-ладно! Мой-то Валька повыше вас запрыгнет! Не очень-то гордитесь!». Да и другие хорошо устроились…

— Ну и что, другие! Ну и что! — кипятился Валька. — Дезертиры они, чего на них смотреть.

Он, конечно, понимал мать. Она хотела, как лучше, потому что сама хлебнула горюшка, поднимая его, Вальку, и старшую сестру Татьяну, уехавшую в город и работавшую теперь парикмахером в мужском салоне. Но когда они росли, было другое время…

— Мама, но если все уедут, ведь некому будет в колхозе… А дом-то наш, дом-то без мужицкого догляда, думаешь, долго простоит? Вон уж северный угол в двух венцах подгнил! И тебе помочь надо, не молодая уж.

Материнское сердце соглашалось и не соглашалось с решением сына. Теплилась, правда, надежда, что вылетит из Вальки эта дурь, все-таки только седьмой заканчивает, в школе ему нравится, может, и одумается, пока учится. Да уж больно напорист Валька и тверд характером не по годам. Если решит чего — не своротишь! Все равно своего добьется.

Мать можно было понять.

Ей хотелось, как лучше.

* * *

В середине мая в школу вдруг пришел председатель колхоза Вячеслав Егорович Волохов и попросил, чтобы ему организовали встречу со старшеклассниками.

Как и все в деревне, Валька уважал председателя и побаивался его. Уважал за то, что тот был из местных, лучше любого приезжего знал здешние проблемы, вкладывал душу в их решение. Нравилось Вальке и то, что Волохов никогда и ни на кого не повышал голоса, но негромкое его слово всегда было решающим и, как потом оказывалось, правильным. Еще больше председатель вырос в Валькиных глазах, когда недавно, а точнее, 9 Мая надел все награды. В глазах зарябило от разноцветья орденов и медалей. Говорят, отчаянным солдатом был Волохов в войну. А побаивался его Валька потому, что председатель не имел привычки улыбаться и всегда выглядел --">