Денис Александрович Гуцко - Праздник

гостиной, листала телевизионные каналы.

– Пока, доча.

– Пока.

– Увидимся?

– Ну да.

Подошел, чтобы поцеловать на прощанье. Наклонился, ткнулся губами в щеку. Лера нажала на кнопку пульта.

– О, вот этот прикол! Смотрите.

Обида прошла быстро. Растерянность осталась. Весь этот месяц, свыкаясь с холостяцкой своей ущербностью, Капустин и так, и эдак примеривался к холодку, которым повеяло от дочки. В последнее время она часто дерзила. Но равнодушием не потчевала никогда. Нужно было что-то придумать. То, что поможет быть отцом с удаленным доступом.

Мерещилось снова и снова: склонился над Лерой, чмокнуть на прощанье – а между ними провал, не дотянуться никак.

К вечеру Капустин окончательно извел себя страшилкой о том, что все выходные предстоит ему бродить вдоль этого провала, прилежно аукать и чувствовать себя идиотом из Ютьюба.

 

Началось сразу же, как только встретил ее у служебного входа

– Привет, доча.

– Мммм.

Поцеловал чужую щеку. Коснулся чужой руки.

– Голодная?

– Не.

Забрал у нее школьный рюкзак.

– Тяжеленький.

Пожала плечами ради приличия.

А Капустин продолжал говорить, не сходя с места. Будто желал проверить наличие контакта прежде, чем они отчалят от “Тойота-центра”. Чтобы в случае обрыва быстренько найти и устранить.

– Домашнее задание завтра будешь делать? Или лучше сегодня?

Она соорудила большие глаза: как много слов в один заход. Но отец всерьез ждал ответа, и она ответила – через силу, комкая фразы – как актриса, уставшая в сотый раз прогонять одну и ту же пустяшную сцену из-за никчемных партнеров.

– Я же от бабушки. Заставила сразу после школы все уроки сделать.

– Да, бабушка, она такая, – подтвердил Капустин и потрепал дочку по плечу. – Что, поехали домой?

– Мммм.

Ау! Ау-у-у!

Глухо.

 

В машине он всё так же неуклюже пытался нащупать тему, которая хоть ненадолго увлекла бы дочь. Разговор обрывался на третьей-четвертой фразе. Предложил заехать в гипермаркет за сладостями. Сладкоежка Лера решительно отказалась.

– Я на диете, если чо.

В неполных пятнадцать – на диете… Это, разумеется, Мария Константиновна. Успела девочке мозги промыть. Капустин так и видел, как, выведя Леру на середину комнаты, бабушка проводит генеральный смотр – обходит ее вокруг, всплескивая руками и качая головой: ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, тут висит, тут выпирает… Ее бы в “Тойота-центр: пугать и агитировать она мастер.

Вспомнил об армии кошек, расквартированной во дворе бывшей тещи. В последнем подъезде жила заядлая кошатница. Лера любила про кошек вспомнить: как они там сидят шеренгой на лавочке, как с веток прыгают прохожим прямо под ноги. Раньше любила.

– Как там кошки?

– Живут… кошки…

И весь разговор.

Можно, конечно, и в молчанку поиграть.

Дежурный вариант – наорать: хватит отца третировать, сколько можно!

Не исключено – выскочит на первом же светофоре.

Лучше уж в молчанку.

Ее на этом поле не переиграешь, понятно.

Рано или поздно крышу сорвет.

И тогда – дежурный вариант.

Противно все-таки заискивать перед собственной дочкой.

 

Развелись беспричинно.

Не ругались, отношения не выясняли. Никто на сторону не гулял. Затаенных обид, сдетонировавших ввиду истекшего срока хранения, вроде бы, тоже не было. Просто в один прекрасный день признались друг другу, что давным-давно друг для друга умерли. И новый статус нужно было закрепить документально.

Финальный разговор состоялся в постели перед сном.

– Совсем пусто, всё выдохлось, ни грамма не осталось.

– Да, понимаю.

– Так не может продолжаться.

– Согласен.

– Нужно развестись.

– Как скажешь. Конечно.

– Я не со зла. То есть… черт! Не знаю, как сказать… Чушь несу какую-то. Устала. Всё как-то… бессмысленно… Из жизни роботов… Прости. Я тоже виновата, конечно…

Капустин вполне понимал насчет бессмыслицы.

По вечерам встречались усталые, немые. Ужин, душ, телевизор. Лера с подружками или в интернете.