Денис Александрович Гуцко - Праздник

делай ты такое лицо. Из травматического. Всего лишь. Нечего, в общем, рассказывать…

Затащив отца в комнату, Лера усадила его на диван.

– Повздорил?

– Ага. Но это фигня всё. Честно. Лерочка-Валерочка, заяц ты мой воздушный! Поедем куда-нибудь погуляем. Нам праздник нужен, понимаешь ты?! Сейчас же, немедленно!

– Да что за праздник? Нашел, блин, время…

– А не будем о грустном, – отмахнулся он. – Я тебя люблю, так? Отвечай!

Ответить не ответила, но на всякий случай кивнула.

– И ты меня любишь.

Он показал ей кулак: только посмей ерничать.

– И почему бы нам это, дитя мое, не отпраздновать?

– Тебя контузило, что ли? – не сдержалась Лера.

– А ну не перечь отцу! Сказал: праздник, – он повертел руками над головой. – Значит, танцуй, и всё такое…

– Осторожней, папенька, – она приняла, наконец, игру. – В Ваши-то годы…

– Не сметь! В наши оды… Йо-хо-хо, понимаешь… и… как там дальше… тысяча чертей!

– И бутылка рома, отец. Йо-хо-хо – и бутылка рома, – скорбно опуская глаза, напомнила она. – Но ничего, склероз нынче лечат.

Глядя в ее лицо, Капустин понимал, что пропасть преодолена. Всё будет хорошо теперь. Он такой, как надо.

– А тех, кто будет дерзить, мы заставим драить палубу. Ясно?

– И шизофрения лечится. Правда. Я читала.

Через несколько минут, сопя от усердия, Лера смазывала ему рану перекисью водорода, приговаривая ворчливо: “Вот совсем нельзя без присмотра оставить. Ну, ни на минуту”, – а Капустин улыбался и был совершенно счастлив.

 

Полицейские встретили их возле подъезда. Капитан, едва взглянув на Капустина, обрадовался:

– Ха! На ловца и зверь бежит! Всегда бы так.

Сержант оторвался от осмотра капустинской “тойоты”, не спеша двинулся навстречу.

Капустин лишь вздохнул:

– Не успели, дочь. Облом.

И заторопился. Колпак и дуделку бросил в мусорный жбан. Сунул Лере ключи от квартиры, велел незнакомым не открывать, поужинать шоколадом, и, если он к утру не объявится, маме позвонить.

Дочка притихла и смотрела на происходящее будто издалека. Ни слова, ни звука.

– Сопротивления, надеюсь, не станете оказывать? С виду приличный гражданин.

Капустин покачал головой. Недавний кураж растаял бесследно.

В приехавшем за ним “бобике”, остро пропахшем мочой, валялось неподвижное, но беспрестанно матерящееся тело.

– Паспорт с собой?

– Права.

– Сойдет.

– Быстро вы, – похвалил Капустин, протягивая документы. – Оперативненько.

Увы, попытка подхватить шутливый тон капитана была встречена мрачным молчанием. Очевидно, он не любил, когда шутили в ответ.

Капустина усадили в кабину “бобика”. Капитан сел рядом, принялся оформлять протокол. Сержант стоял возле двери, охраняя задержанного и заодно фотографируя в разных ракурсах морду “тойоты”. Лупила вспышка. Жужжал, нащупывая резкость, объектив.

– Меня сейчас надолго? – не удержался Капустин. – Оформят и отпустят?

Капитан только хмыкнул.

– Ты номера на машине хорошо рассмотрел? – поинтересовался он, не отрывая взгляда от бумаги. – Со зрением, как вообще, нормально?

Сержант сипло хохотнул над самым ухом.

Капустину велели пересесть назад. Он вылез из кабины.

Во дворе, как недавно возле “Рафинада”, успели собраться зеваки.

– С ребенком-то разберись, папаша, – бросил ему через окно капитан.

Лера стояла под козырьком подъезда, в резком свете лампы. Вокруг теснились соседи, лезли к ней с расспросами.

Капустин развел руками:

– Прости, доча. Так вышло. После отпразднуем.

--">