Михаил Михайлович Попов - Паническая атака

Паническая атака. Повесть

Выпал первый снег, все выглядит в точности как в тот день, и не будет лучшего времени, чтобы начать.

Итак, восьмое декабря 2002 года. Обычный будний день. Я отправился в Сокольники на ежедневную утреннюю полуторачасовую прогулку. Стараюсь поддерживать форму. Именно за это особое внимание к форме меня упрекают критики. Поэтому дальше — минимум литературы, все как в жизни. Нестройность композиции, повторы — из-за тяги к документальности.

Парк черно-бел и пуст. Обычной своей дорожкой мимо пруда, мимо земляных кортов, по кленовой аллее добираюсь до дальнего забора, поворачиваю, иду вдоль него по черной тропинке, стараясь не наступать на редкие листья с загнувшимися кверху краями — каждый как блюдце со снегом.

Слева по ходу движения, за штриховкой запорошенного куста, какая-то фигура. Я усмехнулся, с этим самым местом у меня связано забавное воспоминание. Пару лет назад, в такой же примерно пасмурный зимний день, я столкнулся тут с молоденьким пареньком. Для прогулки я был одет угрожающе — черная дутая куртка, черная надвинутая на глаза шапочка, расставленные как у громилы руки. Физиономия бородатая, мрачная. Мне нужно было узнать время, и я постучал двумя пальцами правой руки по запястью левой — мол, который час? Паренек, не говоря ни слова, снял с руки часы и протянул мне. Он решил, что его грабят, и легко сделал выбор между здоровьем и хронометром. Очень мы потом с ним посмеялись. Я — просто весело, а он — с большим облегчением.

Сопровождаемый этим воспоминанием, выворачиваю из-за куста и вижу пару: хозяин и собака. Хозяин — невысокий, плотный, в коротком, нагловато расстегнутом

пальто, руки в карманах, сигарета в зубах. Собака — довольно крупная, косматая, кавказская, что ли, овчарка, медленно обходит его справа и шагом направляется ко мне. Молча. Я замираю на месте, руки вдоль туловища. Кусан псами и суками и знаю как себя вести. Собака направляется напрямую ко мне, ощущается, что ею движет не только любопытство, но и какое-то намерение. Хозяин что-то ворчит, не выпуская сигарету из зубов. Кажется, это какая-то команда. Скорее всего, запретительная. Но высказана она без акцента и не вполне тем тоном, что необходим. Короче говоря, волосатая тварь цапает меня за левую ногу чуть пониже колена. Это скорее похоже не на укус даже, а на удар тупым предметом. Цапает и отбегает в сторонку с игривым видом, как бы спрашивая: тебе что, не понравилось? На моих светлых тренировочных штанах несколько темных, влажных пятен от ее слюны. «Ты что!» — ору я сначала собаке, потом хозяину. Очень сильное чувство распирает меня. Ощущение совершеннейшего идиотства происходящего. Унижен, оскорблен! Как вообще такое может быть допущено в отношении человека собакой?! И, заметив, что хозяин не спешит набрасываться на невоспитанное животное с яростными порицаниями или хотя бы с отчетливыми урезониваниями, я закипаю дополнительной яростью и называю его козлом, причем несколько раз. Они — хозяин и собака — медленно, сохраняя видимое ощущение собственной правоты, удаляются по тропинке, по которой я только что явился. Ну что поделаешь с хамом, очень хотелось дать в морду, но я, откровенно говоря, побоялся — а вдруг хам скомандует своему псу «фас!»? А кусается тот охотно.

Надо было отправляться далее, перебарывая взрывы возмущенного дыхания, я сделал несколько шагов и почувствовал влагу на колене под штанами. Задрал штанину. Оказывается, укусили-то меня до крови. Обследовав рану, я кинулся вслед за парой этих сволочей, уж даже не знаю с какой целью. Потрясти их видом своей заметной, кровавой, но все же явно не смертельной раны? Они уже возле «жигуленка», что стоит сразу за забором парка. Не местные, значит, приехали издалека погулять-покусаться. Собака уже в машине на заднем сиденье, удовлетворенно облизывается. Хозяин возится с капотом. Он не понимает, что мне от него надо. Что, кровь? Ну, кровь. Я кричу, мне, мол, что — из-за него, «козла», и его «козлиной собаки» теперь «уколы делать»? В ответ он бурчит, что у него пес-рекордсмен и что он «закодирован». У меня внутри продолжает раскручиваться маховик возмущения, изо рта летит всякая угрожающего рода ерунда. Больше всего меня бесит то, что в поведении «гада» ни намека на чувство вины. Заканчивается все тем, что я пинаю колесо его «девятки» и объявляю, что найду способ «нагадить», не знаю, как именно, но обязательно это сделаю. После чего пинаю --">