Ромен Роллан - Собрание сочинений. Том 9

Г О С У Д А Р С Т В Е Н Н О Е
И З Д А Т Е Л Ь С Т В О
Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н О Й
Л И Т Е Р А Т У Р Ы

РОМЕН РОМАН
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
В ЧЕТЫРНАДЦАТИ

ТОМАХ

Г осу дарственное
Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н О Й

Москва

издательство
Л И Т Е Р А Т У Р Ы

1956

РОМЕН РОЛАЛН
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
ТОМ

ДЕВЯТЫЙ

ОЧАРОВАННАЯ

ДУША

Книга третья

Государственное
Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н О Й

Москва

издательство
Л И Т Е Р А Т У Р Ы

1956

Собрание сочинений
осуществляется под общей редакцией.
И. ЛИИСИМОВЛ

Перевод с французского
пцд редакцией
И.

ЛЮБИМОВА

Книга

третья

МАТЬ И СЫН

Ибо
мир — это
не
отсутствие
войны, а добродетель, порожденная
душевной мощью.
Спиноза, «Трактат о политике», V, 4.

Перевод
РОЗЕН

ТАЛЬ

Часть

первая

Войной нельзя было испугать Аннету.
Она думала:
«Всё — война».
Война под маской...
«...Я ничуть не боюсь взглянуть тебе прямо в лицо».
Все близкие Аннеты, как и она, как и многие, приняли это событие без особого протеста. Аннета — с той
покорностью судьбе, которую она вынесла из своего последнего испытания.
« Я готова. Будь что будет!..»
Ее сестра Сильвия — с тайным ожиданием, едва сдерживая крик нетерпения:
«Наконец-то!..»
Наконец! Однообразная река дней разольется шире.
Шире раздвинется круг любви и ненависти...
Сын Аннеты Марк — с мрачным восторгом; он не говорит ни слова, но за него говорят глаза, лихорадочные
движения рук... Так вот он, этот трагический идеал,
которого Марк в своей слабости, страшился, но к которому тянулся всеми своими темными
инстинктами,
обычно отрицаемыми молодостью!.. Сигнал к пробуждению скованных сил, дремлющих под спудом в эту скучную, лишенную смысла жизни эпоху! Марк видел, как
уходят на фронт старшие, опьяняясь жаждой действия и
жертвенным порывом, — поток, который очень скоро загрязнится, но теперь, вначале, источник его еще чист,
насколько он может быть чистым в душе юношей, где
осело много мути. Наклонившись над ним, Марк словно
пробует кончиком языка и то и другое: пылкую чистоту

этого самоотречения и грязную тину со дна. Завтрашний
день, которым упьются старшие, вызывает в нем и зависть и страх... Подняв глаза, он встречается взглядом
с матерью. Они отворачиваются друг от друга. Они друг
друга поняли, но не позволяют заглянуть в себя еще
глубже. И оба знают, что они окутаны одним и тем же
облаком.
Один только Леопольд, муж Сильвии, не захвачен
этой волной воодушевления: из всей семьи он один отправляется на фронт. А он-то думал, что его год, почти
последний год призыва, возьмут не скоро, — ведь запас
будет призываться постепенно. Леопольд не торопился.
Н о он предчувствовал, что за него поторопится война,
что она не обойдет его. И война вспомнила о нем скорее,
чем он ожидал. Леопольд был из Камбре. Он очутился
на передовых позициях. В его годы это была честь, без
которой он вполне мог бы прожить. Однако, уезжая,
Леопольд бодрился. Что поделаешь! Сильвия настроена
героически, да и от других женщин вряд ли можно ждать
участливого взгляда. Каждая из них провожает на фронт
мужчину — мужа, возлюбленного, сына или брата. Т о ,
что они уезжают скопом, придает этому противоестественному явлению оттенок закономерности. Как переполошились бы женщины, вздумай кто-нибудь из отъезжающих протестовать! Н о никто не осмелился. Леопольду это и в голову не пришло. В настроении близких
было не меньше решимости, чем в приказе о мобилизации. А волчонок Марк, недоверчиво и ревниво следивший за ним, подстерегая минуту слабости!.. Леопольд
хорохорился. З а прощальным ужином добродушный
толстяк чокался со всей мастерской. Однако ему тяжело
было расставаться с ней. З а свои деловые интересы он
спокоен — Сильвия
сумеет их блюсти. Остальное?..
Лучше, пожалуй, об этом не раздумывать... Сейчас Сильв и я — настоящая Лукреция... Вот женщина!.. В минуту
расставания он облил слезами ее щеки. Она сказала;
— Это будет прогулка. Какое чудное лето! Смотри
не простудись!
Аннета поцеловала его. ( И то пожива!) В душе она
жалела зятя, но не показала виду, чтобы не расстраивать

его... «Что ж! Раз это неизбежно!..» И его неуверенный
взгляд прочел в дружеском взгляде старшей сестры
лишь непреклонное:
«Так надо».
Стена. И один только путь — вперед.
Он уехал.

Дом, сверху донизу, подобно улью, --">