Ромен Роллан - Собрание сочинений. Том 4

ГОСУДАРСТВЕННОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ

РОМЕН РОАЛАН
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
В ЧЕТЫРНАДЦАТИ

ТОМАХ

Государственное
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ
Москва

издательство
ЛИТЕРАТУРЫ
1 956

РОМЕН РОЛЛАН
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
ТОМ

ЧЕТВЕРТЫЙ

ЖАН-КРИСТОФ
Книги

четвертая

и пятая

Государственное
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ
Москва

издательство
ЛИТЕРАТУРЫ
195ь

Собрание
осуществляется
И.

сочинений

под общей

редакцией

АНИСИМОВА

Переводы

с

французскою

под

редакцией

Б.

ПЕСИСА

Книга ч е т в е р т а я
БУНТ

Перевод
Р.

РОЗЕНТАЛЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ

К ПЕРВОМУ

ИЗДАНИЮ

Н а пороге нового этапа «Жан-Кристофа», этапа, где
звучит
довольно
резкая
критика, способная задеть
читателей л ю б о г о направления, я прошу моих друзей и друзей Жан-Кристофа не считать наших суждений окончательными. Каждая из наших мыслей — это
только "определенный момент нашей жизни. Разве не затем мы живем, чтобы исправлять ошибки, преодолевать
предрассудки, добиваться широты ума и сердца? Терпение! Окажите нам доверие, если даже мы ошибаемся.
Осознав свои ошибки, мы посмотрим на них еще суровее,
чем вы сами. Каждый день мы стремимся хоть немного
приблизиться к истине. Когда дойдем до конца пути,
тогда и судите о наших усилиях. Как гласит старинная
пословица: «Конец венчает жизнь, как вечер — день».
Р. Р.
Ноябрь

1906 г.

Часть
ЗЫБУЧИЕ

первая
ПЕСКИ

Свободен!.. Свободен от себя и других!.. Сеть страстей, целый год оплетавшая' его, вдруг порвалась. Как
это произошло? Он и сам не знал. Он вдруг вырос, и
петли поддались мощному напору его «я». Это был один
из тех кризисов роста, когда здоровые натуры единым
могучим движением сбрасывают вчерашнюю, уже омертвевшую, оболочку, в которой они задыхались, — свою
прежнюю душу.
Кристоф, еще не понимая, что же произошло, дышал
полной грудью. Когда он возвращался домой, проводив
Готфрида, под аркой городских ворот бушевала ледяная вьюга. Уклоняясь от ее порывов, прохожие втягивали
голову в плечи. Девушки, торопившиеся на работу, ожесточенно сражались с ветром, который трепал их юбки:
они останавливались, чтобы отдышаться, щеки и нос
у них горели, взгляд был сердитый, как будто они с трудом удерживались от слез. Кристоф смеялся от радости.
Шквала он не замечал. Он думал о другом шквале, от
которого только что спасся. Он смотрел на зимнее небо,
на укутанный снегом город, на людей, сражавшихся
с ветром; смотрел вокруг себя, в себя: ничто не связывало его ни с чем. Он был одинок... Одинок! Какое счастье быть одиноким, принадлежать себе! Какое счастье
стряхнуть с себя свои цепи, боль воспоминаний, неотвязные, как бред, любимые или ненавистные образы! Наконец, он живет, наконец, он не добыча жизни, а хозяин ее!
Кристоф пришел домой весь в снегу. Он весело
встряхнулся, как мокрый пес. Подойдя к матери, которая мела коридор, он обхватил ее и приподнял, что-то

ласково выкрикивая, будто играл с ребенком. Старая
Луиза беспомощно барахталась в объятиях сына, облепленного таявшим снегом; она обозвала его дуралеем и
залилась добрым, детским смехом.
Кристоф в одно мгновение взлетел по лестнице в свою
комнату. Он едва различал свое отражение в маленьком
зеркале — так сумрачен был дневной свет. Н о сердце
его ликовало. Тесная, низкая ксЛшата, в которой негде
было повернуться, показалась ему целым королевством.
Кристоф заперся на ключ и даже рассмеялся от удовольствия. Наконец-то он найдет себя! Как давно он
себя потерял! Ему не терпелось уйти в свои мысли. Они
были — как большое озеро, сливавшееся вдали с золотистой дымкой. После ночи, проведенной без сна,- в лихорадке, он стоит на берегу, ноги его лижет студеная вода,
тело обдает теплым утренним ветерком. Он бросается
вплавь, не зная, куда приплывет, — да и не все ли равно?
Радостно отдаваться на волю волн. Он молчал, смеялся
и слушал тысячи голосов, звучавших в его душе, — казалось, в ней роились бесчисленные живые существа. Напрасно Кристоф силился разобраться в этом хаосе, — голова кружилась, рождалось ощущение бурного счастья.
Радостно было чувствовать в себе эти неведомые силы.
Он испытает свое могущество позднее, решил он беспечно, а пока что, застыв, горделиво упивался своим
внутренним цветением, вдруг прорвавшимся, как --">