Александр Дюма - Дюма. Том 66. Путевые впечатления. Корриколо

крестьянка — свои; все приводят себя в порядок, рассаживаются, набиваясь заново в повозку, и по первому понукающему крику кучера она, быстрая, словно ветер, и неутомимая, словно время, вновь трогается в путь.

Вот что такое корриколо.

Почему же название повозки стало заголовком книги? Читатель узнает об этом во второй главе.

Кстати, книга, написанная в подобном жанре, уже существует, и мы с большим правом, чем кто-либо другой, можем сослаться на нее: речь идет о «Сперонаре».

I ОСМИН И ЗАИДА

Мы остановились в гостинице «Виттория». Господин Мартино Дзир — законченный образец хозяина итальянской гостиницы: человек со вкусом, умница, известный антиквар, любитель живописи, собиратель китайских безделушек, коллекционер автографов, г-н Мартино Дзир может быть назван кем угодно, только не содержателем постоялого двора. Это не мешает тому, что гостиница «Виттория» считается лучшей в Неаполе. Как так получается? Не знаю. Бог есть потому, что он есть.

Дело еще в том, что гостиница «Виттория» чудесно расположена: вы открываете окно и видите Кьяйю, Виллу Реале, Позиллипо; раскрываете другое — и перед вами залив, а на краю его, словно вечно стоящий на якоре корабль, — голубоватый и поэтичный Капри; распахиваете третье — и вот Санта Лючия с ее mellonari^[3], дарами моря, криками с утра до вечера и ночными иллюминациями.

Комнаты, откуда видны все эти красоты, вовсе не похожи на жилые покои: это картинные галереи, кабинеты диковинок, лавки старьевщика.

Я полагаю, что принимать у себя иностранцев г-на Мартино Дзира побуждает прежде всего желание показать им свои сокровища, а размещает и кормит он их применительно к обстоятельствам. Правда, в конце их пребывания в «Виттории» им все же выставляют сумму их расходов: она может доходить примерно до ста экю, двадцати пяти луидоров, до тысячи франков, что тоже правда; но происходит это лишь потому, что постояльцы сами просят счет. Если бы они этого не делали, то, думаю, г-н Мартино Дзир, погруженный в созерцание картин, занятый оценкой фарфора или расшифровкой автографов, забыл бы им его послать.

Поэтому, когда изгнанный из Алжира дей прибыл в Неаполь вместе со своими сокровищами и гаремом, он, будучи наслышан о репутации г-на Мартино Дзира, велел препроводить себя прямо в гостиницу «Виттория», где снял три верхних этажа — то есть четвертый, пятый и чердак.

Четвертый этаж предназначался для его офицеров и свиты.

Пятый — для самого дея и его сокровищ.

Чердак был занят гаремом.

Прибытие дея оказалось для г-на Мартино Дзира настоящей удачей, но вовсе не потому, что, как можно было подумать, алжирец собирался потратить в гостинице немалую сумму, а благодаря несметному количеству оружия, нарядов и драгоценостей, которые тот привез с собой.

Через неделю Хусейн-паша и г-н Мартино Дзир стали лучшими друзьями и не расставались друг с другом. Если вы видели одного, тут же следовало ожидать появления другого. Орест и Пилад и то не были столь неразлучны, Дамон и Пифий не были столь преданы друг другу. Длилось это четыре или пять месяцев. За это время в честь его светлости было дано множество праздников. На одном из этих праздников, у князя ди Кассаро, дей, увидев неистовый котильон, спросил у князя ди Трикази, зятя министра иностранных дел, почему тот, будучи столь богатым, берет на себя труд танцевать самолично.

Дей весьма любил развлечения подобного рода, ибо был крайне восприимчив к красоте, разумеется к красоте в его понимании. Однако у него была необычная манера проявлять свое презрение и восхищение. В зависимости от полноты или худобы той или иной особы он говорил:

— Госпожа такая-то не стоит и трех пиастров. Госпожа такая-то стоит больше тысячи дукатов.

В один прекрасный день все с удивлением узнали, что Мартино Дзир и Хусейн-паша поссорились. Вот что послужило поводом к их взаимному охлаждению.

Как-то утром повар Хусейн-паши, красавец-негр из Нубии, черный как сажа и блестевший так, словно его покрыли лаком, спустился в кухню и потребовал самый большой нож, какой только имелся в гостинице.

Шеф-повар дал ему шпиговальный нож в восемнадцать дюймов длиною, гибкий, словно рапира, и острый, как бритва. Негр, покачав головой, взглянул на инструмент и поднялся к себе на четвертый этаж.

Через минуту он спустился вновь и, вернув шпиговальный нож шеф-повару, потребовал:

— Больше, еще больше!

Тогда --">