Виссарион Григорьевич Белинский - Наши, списанные с натуры русскими

Виссарион Григорьевич Белинский Наши, списанные с натуры русскими

НАШИ, СПИСАННЫЕ С НАТУРЫ РУССКИМИ. Издание Я. А. Исакова. Санкт-Петербург. 1841. В 4-ю д. л. Выпуски 1, 2, 3, 4 и 5 (40 стр.). (Цена за 5 выпусков 7 р. асc, за перес. за 2 фунта).

На обертке «Наших» недаром сказано: «Первое роскошное русское издание»: в самом деле, доселе едва ли кто мог даже мечтать о возможности на Руси подобного издания. Предприимчивый А. П. Башуцкий^[1] – которому принадлежит и первоначальная мысль «Наших» и под редакциею которого теперь идет это издание, – показал на деле, что по части изящно-роскошных изданий мы можем собственными силами и средствами не уступать иногда и самой Европе. В самом деле, «Наши» – сколько изящное, столько же и роскошное издание. Рисунки гг. Тимма, Щедровского и Шевченки отличаются типическою оригинальностию и верностию действительности; резаны они на дереве бароном Клотом, Дерикером и бароном Неттельгорстом: этого слишком достаточно для изящества издания^[2]. Прекрасная бумага (нарочно заказанная на одной из лучших петербургских фабрик), прекрасный шрифт, возможная тщательность в корректуре, в оттисках, отличный вкус, с каким расположены в тексте картинки и виньетки, прелестный, со вкусом сделанный заглавный листок, – все это делает издание вполне роскошным. В том и другом отношении – по изяществу и роскоши – «Наши» не уступают ни чьим. Да, «Наши», как свидетельство наших успехов в деле вкуса и искусства, должны радовать всякое русское сердце. И за это честь и слава г. Башуцкому; без его предприимчивости, старательного усердия, практической способности вести всякое дело и сводить для него всевозможных делателей, без его уверенности в возможности на Руси такого издания – мы не увидели бы «Наших» и не могли бы любоваться их изящными политипажами^[3], их роскошным изданием…

Доселе мы говорили только об издании, – и потому могли только хвалить и восхищаться; не так, не таким тоном, должны бы мы говорить о тексте издания. Полезность и достоинство дела в одном отношении не должны заставлять умалчивать о его недостатках в других отношениях. Не видав пробных оттисков, мы, признаемся, не были слишком очарованы самою идеею «Наших», которая столь многих привела в восторг. Читателям «Отечественных записок» должно быть памятно, что этот журнал был только посредником между редакциею «Наших» и публикою, передавая публике объявления редакции и ничего не говоря от себя^[4]. «Отечественные записки» имели на это свои причины: они очень хорошо предвидели, что может выйти из «Наших» в литературном отношении, – и первые же три выпуска вполне оправдали их предвидение: «Наши», вместо того чтоб быть зеркалом современной русской действительности, с первого же раза начали отражать в себе миражи. Да и что это за «Наши», то есть что это за название? – Переведите его по-французски: француз будет вправе думать, что русские описали его соотечественников; переведите по-немецки – та же история, только уже в отношении к немцам, а не французам, и т. д. Наконец: кто у нас может списывать? Ведь для типических изображений нужен художественный талант!.. А много ли у нас этих талантов, или, другими словами, многие ли из этих талантов примутся за подобное дело?

Что же касается до самого г. Башуцкого, – он хороший литератор, но едва ли типист, живописец с натуры. Лучшим доказательством этого может служить его «Водовоз»^[5]. Сущность типа состоит в том, чтоб, изображая, например, хоть водовоза, изображать не какого-нибудь одного водовоза, а всех в одном. Может быть, в Петербурге и найдется один такой водовоз-горемыка, какого описал автор; но в каком же звании не бывает горемык? – А между тем никто не скажет, что каждое сословие состоит из одних горемык. Автор описывает водовозов хилыми, хворыми, бледными, больными, искалеченными. Мы, тоже имевшие и имеющие с ними дело, подобно всем петербургским жителям, привыкли видеть в водовозе мужика рослого, плечистого, крепкого, для которого лошадиная тяжесть – нипочем. Как русский человек, он всегда свеж, бодр, весел, смышлен, догадлив и плутоват: смело оставляйте его в кухне вашей одного – никогда и ничего не украдет; но при расчете легко может забыть о данном ему вами заранее двугривенном или полтиннике – смотря по важности следующей ему суммы, и на чаек всегда сумеет выпросить, почесывая затылок… Не бойтесь за него, видя, что он всегда на воздухе, на --">