Нурмурад Сарыханов - Книга

непродажных, я так не думаю. Как гостю от души скажу ещё раз: книгу не
проси. Мы легко поймём друг друга. Чтобы книга стала твоей, ты дожен заручиться моим
согласием. Ведь так?
— Конечно, так! — воскликнул я. — А как же иначе?
— Ну, а моего согласия не будет.
И, как будто не замечая моего убитого вида, он продолжал:
— Если я соглашусь, то сын мой и жена моя всё равно не отдадут книгу. Если они
уступят, то аул её не отдаст ни за какие блага. Нет и нет! Мы не расстанемся с нею. Даже во
время голода, когда у нас в доме не было сухой лепёшки и было не до чтения, — и то нам не
приходило в голову, чтобы её продать. А ныне? Да чего зря бросать слова на ветер? Кто
своими глазами видел эту вещь, тому понятна её цена. А если бы ты знал, как она нам
досталась, ты никогда не просил бы её.
Помолчав две-три минуты, он тихо, как бы про себя, продолжал:
— Может быть, рассказать тебе, как она у нас появилась?.. Я не люблю говорить о том
памятном случае, не хочу в пословицу попасть. И без того только и слышишь: «Как
Вельмурат книгу покупал!», «Подобно Вельмурату с его книгой!»
— Расскажите, Вельмурат-ага! Расскажите сейчас! — сказал я, не скрывая своего
интереса. — Хочу знать всю историю книги. Жду вашего рассказа с нетерпением.
— Что ж, быть тому! — Вельмурат ударил ладонью по кошме, поднял голову и выпятил
грудь. Он припоминал давно прошедшее и приводил в порядок свои мысли.

2

— Слушай, юноша, — начал он. Мне шестьдесят пять лет. Если ты хочешь всё знать, то
готовься слушать о том, что было сорок лет назад. Нынешней осенью исполнилось сорок лет,
как я владею книгой. Тот год, когда я приобрёл её, назывался годом холода.
Не смотри, что теперь я раздобрел, в шубу не влезаю — я природный чопан, с малых лет
жил в песках, за баранами ходил. Конечно, я и понятия не имел, что такое книга. Слышал,
бывают на свете книги, но сам не видал их.
А дело было так. Обзавёлся я семьёй, кибиткой; потом нажил верблюдицу, — она
оказалась лучшей породы и к тому же стельной. Поскольку я стал в ряд с людьми, решил
запасти себе зерна на зиму и собрался с этой целью ехать в Аркач [местность в южной части
Туркмении, предгорье Копет-Дага]. Нагрузил шерсти, нажёг угля из саксаула и поехал.
Знакомых в Аркаче не было, я остановился у человека, который купил у меня шерсть и
уголь. Это был богатый человек. Я остался у него ночевать. Перед вечером в дом стал
собираться народ, старые и молодые мужчины из того аула. Я сразу отличил среди прочих
одного человека, — он был одет нарядно, борода у него была лопатой, лицо красное и
жирное.
— Господин мулла, — обратились к этому человеку люди, — почтенный мулла,
почитайте нам, сделайте милость.
И подали ему эту книгу. А мулла упрямился.
— Неразумные! — ворчал он. — Книга эта написана безумным шахиром, поправшим
свою веру. Он набрался где-то суетных мыслей и через свою книгу проповедует злобу и
порок. Такое можно читать один раз в год, не чаще, чтобы не заразиться. Я лучше прочту вам
другое, — и он вытащил из-под халата книжку, принесённую с собой.
Но собравшиеся оказались упрямее муллы. Кто-то посулил ему подарок, и он уступил. Он
высоко поднял голос и пошёл и пошёл по страницам. О-о! Он читал до полуночи и
дальше, — как только язык успевал поворачиваться. Я слушал, слушал... Меня изумила
книга. Я забыл обо всём, пытаясь сообразить, как всё это происходит? Сидит человек,
смотрит на бумагу и произносит важнейшие мысли... Как будто кто-то рассказывает свою
жизнь, а когда я вслушиваюсь получше, то получается, что рассказывают обо мне самом. И
слова одно за другим идут такие, какие порой и мне на ум приходят. Душевные, ясные слова.
Раньше я и не подозревал, что книга имеет такую притягательную силу, что она так мудро
говорит о жизни и заставляет всё понимать и переживать. Я подумал: наверное, нет на свете
такой цены, чтобы купить эту вещь; должно быть, подобные вещи вообще не продаются.
Душа загорелась, и я твёрдо решил: если у книги есть цена и если мне она будет под силу, я
обязательно куплю книгу. Только я очень сомневался, что мне, простому пастуху, удастся
завладеть таким сокровищем. Рассуждая так, я всю ночь глаз не сомкнул. Лежу, сомненье
душу грызёт: вряд ли подобные вещи продаются. И кто такие слова придумал, какой
смертный может так подобрать слова одно к другому? Уж не с неба ли она упала?
Утром, как только увидел хозяина, сразу подошёл к нему. Спрашиваю:
— --">