Фрэнсис Скотт Фицджеральд - В вашем возрасте

Фрэнсис Скотт Фицджеральд. В вашем возрасте

Saturday Evening Post, 17 августа 1929

Рассказ «В вашем возрасте» был написан в Париже в июне 1929 года. Семья Фицджеральдов не знала покоя в Эллерсли, и они возвратились во Францию весной 1929–го с все еще незаконченной рукописью романа «Ночь нежна». На отъезде из Америки особенно настаивала Зельда, мечтавшая учиться балету в Париже, Фицджеральд же надеялся, что в спокойной обстановке работа над романом пойдет успешнее.

Получив «В вашем возрасте», Гарольд Обер писал: «На сегодня этот рассказ кажется мне самым прекрасным из всех, какие вы когда–либо написали, — и самым прекрасным из тех, что я когда–либо читал». Его энтузиазм обернулся повышением гонорара до $ 4000 — самая большая сумма, какую Фицджеральд получал за рассказ. Обер, вероятно, повлиял на включение именно этого рассказа в «Современную библиотеку величайших рассказов современности» (1930), потому что среди пяти историй, который предложил сам Фицджеральд, его не было.

I

Том Сквир зашел в аптеку, чтобы купить зубную щетку, жестянку талька, полоскания, «Кастильского» мыла, эпсомовской соли и коробку сигар. Он был педантичен, как всякий, кто прожил в одиночестве много лет, и, дожидаясь, пока его обслужат, держал наготове список. Это была Рождественская неделя, и Миннеаполис был на два фута занесен постоянно прибывающим снегом; Том сбил тростью снежные корки с калош. Потом поднял глаза и увидел блондинку.

Она была редкостная представительница этого племени, даже в этой земле обетованной выходцев из Скандинавии, где симпатичные блондинки не редки. Ее щеки, губы и розовые небольшие руки, которые заворачивали порошки в бумагу, были окрашены в теплые тона; заплетенные в длинные косы и уложенные вокруг головы волосы излучали сияние. Она показалась Тому самым чистым существом, какое он когда–либо знал, и у него перехватило дыхание, когда он оказался прямо перед ней и заглянул в ее серые глаза.

— Жестянку талька.

— Какого сорта.

— Любого… Этот подойдет.

Она смотрела на него, как смотрела бы на любого покупателя, и по мере того, как его список подходил к концу, сердце его билось все сильнее и сильнее.

«Я не стар, — хотел он сказать. — В пятьдесят я моложе, чем большинство людей в сорок. Неужели я вам совершенно не интересен?»

А она всего только и спросила:

— Какое полоскание?

И он ответил:

— Что вы можете рекомендовать?.. Это подойдет.

Почти с болью он отвел от нее взгляд, вышел и сел в свое coupe.

«Если бы эта молодая дурочка только знала, что старый идиот, вроде меня, мог бы сделать для нее, — думал он с иронией. — Какие миры я мог бы открыть для нее!»

Возвращаясь домой в зимних сумерках, он позволил своим мыслям вольно двигаться в том направлении. Возможно, время дня этому способствовало: все эти витрины, сияющие в холодном полумраке, звякающие колокольчики почтовых санок, белые полосы, оставленные совками на тротуарах, высоко сияющие в небе звезды — все напоминало ему другие ночи тридцать лет назад. На мгновение девушки, которых он знал, подобно призракам, оставили свои нынешние оболочки дородных матрон и просквозили мимо него с хрустальным, соблазнительным смехом, от которого приятная дрожь прошла вдоль его спинного хребта.

— Юность! Юность! Юность! — восклицал он, сознавая собственную неоригинальность, и, будучи безжалостным и властным человеком, не признающим ничьей морали, подумывал о том, чтобы вернуться в аптеку и узнать адрес блондинки. Вести себя так было ему не свойственно, так что наполовину оформившееся намерение прошло; идея осталась.

— Юность, ради всего святого — юность! — повторил он вполголоса. — Я хочу, чтобы вот такая, юная, была со мной, только со мной, еще раз прежде, чем я стану слишком стар, чтобы заботиться о ней.

Он был высок, худощав и красив: румяное бронзовое лицо спортсмена и едва начинающие седеть усы. Прежде он считался одним из признанных городских щеголей — распорядитель котильонов и устроитель благотворительных лотерей; его популярность у мужчин и у женщин пережила несколько поколений. После войны он внезапно осознал, что беден, с головой ушел в бизнес и через десять лет накопил почти миллион долларов. Том Сквир не привык предаваться самосозерцанию, но он чувствовал, как колесо его жизни поворачивается снова, --">