Сильвия Паола Каваллано - Книга для зимнего чтения

большом сундуке в чулане, то на самом дне обнаружиться много полуистлевших листов и тетрадок. Подумать только! Некоторые из них мама писала еще в России. И хотя в самом начале этой книги сказано, что роман тем интереснее, чем шире его крона, я пока еще в состоянии ее формировать и обрезать побеги, которые считаю лишними: нежизнеспособными, «дичками» или, наоборот — вполне способными стать отдельным большим деревом. Вот и эту ветку я пока отстригу, но не выброшу, а воткну в питательную смесь — авось, даст корни и получится самостоятельное дерево!

У меня, помимо долгожданной игровой комнаты, где не надо было каждый вечер убирать игрушки, можно было строить замки, города, разбивать палатки и даже повесить гамак от стены до стены, у меня появился и настоящий собственный домик — на дереве.

Папа получил кабинет, где он разложил все свои книги и каталоги, картины, гербарии. А кроме того — большой сад для экспериментов. Папе, наоборот, нравился порядок. В доме. Потому что сады он любил природные, то есть достаточно «беспорядочные», если сравнивать их, например, с французскими садами и даже с английскими, где беспорядок строго и тщательно продуман, и создан искусственно. Впрочем, любить-то он их любил, но его сад был не похож ни на один из существующих садов, или похож на многие. Не обидев отца, могу сказать, что слишком часто его сад напоминал стройплощадку. То есть именно сад был местом для папиного беспорядка. Я думаю, что каждому человеку нужна какая-то отдушина для беспорядка. Это неправда, что беспорядок в доме отражает беспорядок в голове. Если везде будет порядок, будет во-первых, очень скучно, а во-вторых, из хаоса и рождается что-то новое. В кабинете у отца был образцовый порядок. Все каталоги, справочники по садоводству, цветоводству, книги по истории садов, всегда стояли на своих местах, как и тысячи пакетиков с семенами и десятки тысяч фотографий из картотеки отца. Создавая очередной проект сада, он раскладывал фотографии с цветами словно пасьянс, и если не было полного порядка — пасьянс не сходился. В саду же был перманентный беспорядок и сейчас вы поймете, почему.

Отец был увлекающейся натурой. Большая часть хозяйского сада представляла собой уже сложившийся ансамбль, надо было только поддерживать структуру, подрезать, выпалывать, подсаживать, подкармливать, прореживать. Главной же, и пожалуй самой трудной задачей было поддержание в парке состояния запустения. Конечно, сухие ветви надо было обрезать, и иногда убирать с дороги поваленные деревья, восполняя их новыми, но нельзя было нарушать того впечатления, атмосферы парка — старый заброшенный сад. В таком саду воспоминания сразу окружали тебя, под дубом хотелось опуститься на траву с книжкой и прогуляться при лунном свете по темной аллее, подсвеченной белыми душистыми фиалками (Viola cornuta Alba). Впрочем, все эта хозяйственно-исполнительская составляющая работы садовника занимала его меньше всего. Отец относился к работе садовника не как это принято сейчас, в начале 21 века — этакий подсобный рабочий, с упором на тяжелый физический труд. Он рассматривал деятельность садовника, и, в частности, свою, как со-творчество по преображению земли, как попытку выразить, воссоздать какое-то свое представление об Абсолютной красоте. Он любил сажать и с почти детским восторгом и энтузиазмом следил за наклюнувшимися семенами, пробившими землю росточками, готовыми раскрыться бутонами. Выпалывать сорняки, напротив, не любил — для него и сорняки были воплощением Природы, и в том, что он вырос именно здесь — что Ветер ли, горихвостка ли «посадили» его именно здесь, он видел не просто смысл, но Замысел. Поэтому, наверное, он и согласился стать здесь садовником — идея запущенного сада была ему близка. Наверное, в душе он был ландшафтным архитектором с ботаническими наклонностями, и в самом дальнем углу хозяйского сада со всей страстью предавался своему увлечению. Увлечения менялись: на смену пионам приходили клематисы, их сменяли злаковые, лимонник, гортензии. К счастью, все пристрастия отца были исключительно ботанического характера. Я знала людей, с завидным постоянством менявших свои увлечения гораздо более кординально, нежели мой отец. Сначала это были рыбы. Доведя общий объем всех имевшихся в доме аквариумов до размеров озера Комо, человек терял к этому хобби всяческий интерес. Следующим были канарейки. После 33 клеток в доме, гараже, на

--">