Шелли Рид - Иди за рекой

Шелли Рид Иди за рекой

© Shelley Read, 2023. International Rights Management: Susanna Lea Associates on behalf of Spiegel & Grau, LLC

© И. Филиппова, перевод на русский язык, 2024

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2024

© ООО “Издательство АСТ”, 2024

Издательство CORPUS ®

Ричарду и Кэтрин – моим родителям и путеводным звездам

Эйвери и Оуэну – моему вдохновению

Эрику – моему навсегда

И наступает миг, когда

Ты говоришь лесам и морю,

Горам и всей земле:

Ну вот, теперь готов.

Энни Диллард

Пролог

Представьте себе, сколько там всего, на черном дне озера. Мусор, приносимый рекой и сбрасываемый с лодок, с годами истрепывается, мягчеет. Губастые рыбы проплывают свои странные жизни, держась подальше от крючка, двигаясь и дыша неразделимо. Представьте себе вихляющие клочки озерной тины – так танцуют гибкие и стройные женщины, когда никто не смотрит. Встаньте у самой кромки, позвольте тихим волнам заглотнуть ваши туфли, пока вы представляете себе, насколько близко подошли к этому миру, такому же тихому и непостижимому, как лунный, ведь и сюда не добивает свет, тепло и звуки.

Мой дом – на дне озера. Там лежит наша ферма, погруженная в ил, ее останки не отличишь от обломков затонувших лодок. Глянцевая форель прочесывает мою бывшую комнату, а еще гостиную, где мы с семьей собирались по воскресеньям. Гниют амбары и корыта. Ржавеет спутанная колючая проволока. Земля, прежде плодородная, теперь маринуется в праздности.

В учебниках по истории создание водохранилища Блю-Меса могут сколько угодно представлять в героическом свете, как часть грандиозного проекта по перемещению драгоценной воды из притоков Колорадо на засушливые земли Юго-Запада. Возможно, бывшую бурную реку Ганнисон и в самом деле заткнули и принудили стать озером из самых благих намерений, но я‐то знаю совсем другую историю.

Я, бывало, стояла в этой части Ганнисона по колено в воде, когда река еще текла, стремительно и бурно, через родную мою долину, а над ней высились бескрайние и бесприютные горы Биг-Блю. Я знала городок Айола, когда он просыпался по утрам к ароматному завтраку, к работе на ферме и хозяйственным заботам, и видела, как восходящее солнце освещает восточную сторону Мейн-стрит, потихоньку продвигается вверх, через железнодорожные пути и школьный двор и наконец зажигает красно-синий витраж единственного круглого окошка крошечной церкви. Я мерила жизнь по глухим паровозным гудкам в 9.22, 14.05, 17.47. Мне были известны все кратчайшие дороги городка, все его жители и то самое старое и кривое дерево, которое исправно приносило лучшие персики в нашем саду. А еще мне была известна – возможно, даже лучше, чем другим, – печаль этих мест.

Благие намерения переместили кладбище Айолы высоко на холм (хочется верить, что все надгробия моей семьи совпали с соответствующими останками), где оно так до сих пор и находится, за белой железной оградой, просевшей и прогнувшейся под тяжестью снега. Вся прочая Айола, штат Колорадо, была затоплена – с самыми благими намерениями.

Представьте себе город, молчаливый, забытый, разлагающийся на дне озера, которое когда‐то было рекой. Если вы при этом зададитесь вопросом, удалось ли водам потопа смыть все здешние радости и беды, то я вам отвечу: нет, не удалось. Пейзажи юных лет нас создают, мы уносим их в себе и, в зависимости от того, что они даровали нам и чего лишили, становимся тем, чем становимся.

Часть I 1948–1949

Глава первая

1948

Вида он был невзрачного.

Во всяком случае, на первый взгляд.

– Извините, – сказал молодой человек, коснувшись потемневшими от грязи большим и указательным пальцами козырька потрепанной красной бейсболки. – К ночлежке так дойду?

Всего‐то. Самый обыкновенный вопрос от неумытого незнакомца, шагающего по Мейн-стрит как раз в тот момент, когда я дошла до перекрестка с улицей Норт-Лора.

Комбинезон и руки были у него сплошь в чем‐то черном – я предположила, что это колесная смазка или несколько слоев пыли с полей, хотя цвет уж чересчур темный и для того, и для другого. Щеки тоже были в грязи, но сквозь дорожки пота просвечивала загорелая кожа. И прямые черные волосы торчали из‐под кепки.

То осеннее утро было таким же обыкновенным, как овсянка и яичница, которые я подала мужчинам на завтрак. Да и после завтрака я тоже не заметила ничего --">