Валерий Горелов - Колкая малина. Книга третья

демонстративное.

А семейное счастье всегда нормативное,

Оттого, что оно обязует.

А вечное счастье, конечно, фиктивное,

Потому что не существует.

Есть одно реально счастье достижимое,

Которое останется с тобою и в зное, и в ненастье,

Оно не заменимо и невосполнимо —

Это неподдельное родительское счастье.

Даже крохами умейте поделиться,

И вы обязаны верить и любить,

И за друзей, и за врагов молиться,

Если поимели счастье жить.

Туманы

Я не хотел остановить мгновенья,

Мне хотелось просто покоя,

Когда остались только страхи и сомненья,

Как после очень злого перепоя.

А на похмелье – за окном холодная весна,

Нам в ней места не хватило для двоих.

Где-то уже год идёт война,

Она разделила людей на врагов и своих.

Туман густой и лицемерный

Грунтует город серой размазнёй,

Вот такой порядок интерьерный

Разделяет нас между собой.

Капели в свои сроки отзвенели,

Но чародеи нам туманов понаслали,

Потому на вербах серёжки не прозрели,

И мы с тобой друг друга совсем не понимали.

Всё очень зябко и безветренно,

Как будто чародеи ждут преподношения,

А то, что иллюзорно и болезненно,

Так это наши с тобой отношения.

Но как бы мы черту не перешли,

Когда не оживляют сухоцвета

Ни проливные тёплые дожди,

Ни вдохновенье солнечного лета.

Привал

Даже если в жизни дорога не прямая,

Должен быть привал на страстном пути,

Где горло продерёт водица ключевая,

И прямо на обочине – рыжие цветы.

Где рябиновое дерево в красных эполетах,

И на молоденькой берёзке золотой мундир.

Они сегодня в уникальных раритетах

Вышли показаться на весь мир.

Две птички-невелички пьют из родничка,

Мизерно волнуя зеркало живое,

А из-под листика торчала голова сморчка,

И он похож на мини-чудище лесное.

Серенькая мышка двигает усами,

Верно, хочет запугать спящую сову,

А конопатая саранка, как кувшин с медами,

Подманила попрыгунью-стрекозу.

И тут во всем своя дорожка звуковая,

Но её мало кто умеет ощутить:

Она, выдохи и вдохи заплетая,

Умеет напрямую с душою говорить.

И вот моя минута истекла,

И мне надо подниматься и идти,

И я скажу всему живому, что вокруг меня:

Спасибо за коротенький привал

                     на страстном пути!

Пристенок

Мою маму в школу вызывали,

Когда я анекдот про Лёню рассказал,

И почему-то извиняться принуждали,

Когда историка Лаврентием назвал.

Как солнце каждый день на небеса восходит,

Так неприкасаем главный из вельмож.

А историк наш пьёт и колобродит,

Хотя до неприличия на Берию похож.

Я в пристенок выиграл два рубля,

И мы с другом в пирожковой шиковали,

А с пачки «Примы» ископчённой втихаря

В изнеможении за школой отрыгали.

Я под парту прячу порванный рукав,

А её банты – как облако тумана.

Я почему-то рядом с ней всегда не прав,

Хотя не рыцарь из её романа.

Ей записки пишет школьный активист —

Красивый, правильный и твёрдый,

В местном ВИА соло-гитарист,

Всегда по-комсомольски подтянутый и бодрый.

Самая безродная птица – воробей —

Повидло выедает из крошек пирожка.

Я бы хоть куда побежал за ней,

Лишь бы не предать самого себя.

Рыжим

У рыжего всегда побольше шансов

Быть уличённым во злодействе,

А на весах социальных балансов

В дополнение к этому – ещё и в плебействе.

Рыжая лиса – известная плутовка,

Самая хитрющая и самая спесивая,

К этому ещё и шкодная воровка,

Но как это ни странно – самая красивая.

У ленивого пройдохи, рыжего кота,

Который тоже не побрезгует обманом,

Волшебно-яркие зелёные глаза,

И он себя считает добрым талисманом.

Когда-то рыжий хитростью пробрался на ковчег,

И, наверное, потому коварный и бесстыжий.

Ну и как бы даже снежный человек

На самом деле очень даже рыжий.

В каждом мнении всегда свои оттенки,

А в городском фольклоре – чижики и пыжики,

Но мы-то знаем, где дадим свои оценки:

Нет закуски лучше, чем родные рыжики.

В чужом гнезде прижился кукушонок,

Играет задушевно сельская гармонь,

А рыжая бабёнка игрива, как котёнок,

Её за что ни тронь, везде горит огонь.

Сирень

Если сирень у дороги живёт,

Её, ещё не расцветшую, варварски рвут.

И большинство из тех,

--">